Дикая вишня - [7]

Сара кивнула. Сама она помнила только обрывки диалекта чироки, слова, которыми пользовалась ее мать. Но это было, казалось, целую жизнь назад. Так они тихо сидели, в небе поблескивали звезды, легкий бриз освежал летний воздух. Сара наслаждалась безмолвием, пока взгляд Адама не показался ей слишком откровенным. Она шевельнулась, поставила ноги прямо, потом опять их скрестила, не зная, куда себя деть. Вернулось головокружение — беспокойное, буйное, трепетное ощущение.

Она посмотрела в сторону, притворяясь, что изучает здание, но пульс ее несся галопом.

«Интересно, пробудит ли во мне такие же чувства секс? — думала она. — Ощущение голода и жара? Восторга и опасения?» Сара была девственницей — женщиной, которая все еще жила в тени старомодного воспитания, храня себя для чистой любви.

— О чем ты думаешь?

Вопрос Адама заставил ее вздрогнуть.

— Ни о чем важном, — ответила Сара, понимая, что не может поведать ему о том запретном, где сейчас блуждал ее разум.

— А я думал о драконе, вышитом на твоем платье. Я сначала не понял, но это дракон.

— Правда? — Сара взглянула вниз, и образ змея вдруг стал хорошо заметен. То, что выглядело сложным орнаментом, оказалось на самом деле золотым змеем, который обвивал ее грудь, живот, бедра. Глаза Адама следовали за каждым изгибом ее тела, и в них вспыхивало желание.

Сара не могла остановить происходящее, да и не хотела. Они шевельнулись совершенно синхронно. Медленно, как танцоры, сходящиеся вместе в одну и ту же секунду. Она облизнула губы, его руки погрузились в ее волосы. Она замурлыкала, как котенок, и он поцеловал ее.

От наслаждения у нее сорвалось дыхание, а затем нега растеклась по всем венам, заполняя каждую клеточку, каждый мускул. Сару охватил жар. Жажда. Ее плоть горела, соски воспламенились. Она хотела, чтобы он ласкал ее, убил дракона, который опалил ее тело своим дыханием.

Он касался ее, гладил, его умелые руки блуждали по огню. Она никогда не чувствовала себя такой беспомощной и все же такой живой. Жгучий поцелуй у всех на глазах. Это было неправильно, но, помоги ей Бог, ей было все равно. Ее охватило желание, сильное, всепоглощающее желание. Она не потеряет свое сердце, секс — это не любовь. Она может переспать с ним сегодня ночью. Переспать с ним? Это то, что она хочет? Отдать свою невинность человеку, которого она едва знает? Человеку, одержимому своими индейскими корнями, о которых он только что узнал?

— Сара, что‑то не так?..

— Я думаю, мне пора идти, — ответила она, отстранившись от Адама и нервно сжимая руки на коленях. Ей надо было прийти в себя, но пряный вкус его поцелуя все еще таял у нее на языке.

— Но почему? Скажи мне, что не так?

— Ничего. Я просто хочу вернуться домой. Спасибо за ужин. И за платье.

Подхватив сумку со старой одеждой, она оставила Адама у скамейки. Китайский квартал заливал все вокруг ослепительными огнями.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Прошла неделя, а Адам все еще боролся со своими чувствами. Его рабочий день закончился, но он сидел в конференц‑зале клиники и смотрел на часы. Через двадцать минут у него был назначен сеанс у Сары. Он не говорил с ней с того самого свидания и ожидал, что она перенесет процедуру, отошлет его к другому визажисту. Но она этого не сделала. Что казалось вполне естественным. Сара была слишком серьезным специалистом, чтобы отмахнуться от клиента, позволить чувствам мешать работе.

«А каковы же были ее чувства?» — гадал Адам. Ему их поцелуй казался таким правильным, таким естественно эротичным…

А теперь он должен перед ней извиниться. Этот поцелуй был слишком безумным, чересчур голодным. Он извинится — и все будет в порядке. Они могли бы стать друзьями, не так ли? Зачем было вовлекать друг друга в романтическую связь? Ему всегда удавалось утихомирить свои порывы, но Сару отпустить он не мог Адаму нужно было знать, что же такое могло случиться, что заставило ее отвернуться от своих корней. Их связывает то, что они чироки, и он надеялся укрепить эту связь.

Он покинул клинику и явился в салон; блондинка в регистратуре ухмыльнулась, увидев его. Адам ответил ей улыбкой, но едва приблизился к столу, как заметил Сару, выходящую из‑за угла.

Первой подала голос блондинка:

— Сара, здесь твой пятичасовой клиент.

— Спасибо, Тина, — отозвалась она, переводя взгляд на Адама.

Он подошел к ней, и Сара опустила руки в карманы халата.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответила она, стараясь скрыть нотку напряжения в голосе. — Идите переоденьтесь, а я встречу вас в процедурном кабинете.

— Ладно. — Он знал, что блондинка посматривает на них, и чувствовал, что Саре сейчас неловко. Ему следовало отменить сеанс, что называется, снять ее с крючка, но ему необходимо побыть с ней наедине хотя бы для того, чтобы извиниться.

Пятью минутами позже он вошел в кабинет с рубашкой в руке. Повесив ее на крючок, он подождал, пока Сара обратит на него свой взгляд. Она все еще готовилась, наполняя баночки кремами и лосьонами.

Вот Сара повернулась, и их глаза встретились. Тишина, неподвижная и неловкая, затопила комнету. Оба молчали. Адам ощущал все: глухой стук собственного сердца, неровное дыхание Сары, то, как дрожали ее руки. Он не имел права подвергать ее всему этому. Он должен был смягчить напряжение.