Дикая вишня - [35]

— Поехали лучше в дом моего отца. Там спокойнее. — И вполне вероятно, что пребывание на природе поможет ему исцелиться. — У соседа папы есть дети. Мальчик и девочка. Они наполовину индейцы, как ты.

— Я теперь наполовину никто. — Он осторожно прикоснулся к щеке Сары перевязанной ладонью. — Но ты… ты такая красивая. Твоя кровь так чиста.

— Моя кровь не отличается от твоей.

— Она чиста, — повторил Адам. — Чистая кровь чироки. А я то, что общество называет полукровкой. Я не принадлежу ни одной стороне. — Адам устало уронил руку. — Отправляйся домой. Возвращайся к отцу, а я пойду к доктору. Я больше не собираюсь причинять себе вред.

Адам вернулся от врача, его рука была зашита и перевязана. Он взял напрокат машину, чтобы уехать как можно дальше от Сары. Ему нужно было побыть одному, разобраться со своими чувствами по‑своему. У него не могло быть с Сарой ничего общего, даже такой простой вещи, как автомобиль, взятый напрокат.

Адам вошел в вестибюль мотеля, собираясь покончить со всем этим как можно быстрее. Он был не в настроении: ему не хотелось болтать с незнакомцами, надевать на лицо улыбку или обмениваться небрежными приветствиями.

В вестибюле было довольно шумно и оживленно. Клерк обслуживал пожилого мужчину, а молодая пара в окружении тройки деятельных ребятишек разбирала проспекты и составляла планы на день.

— Как дела? — весело спросил клерк, узнав Адама.

— Я разбил зеркало в моем номере, — произнес Адам, держась честно и просто. — Приношу свои извинения и всеми силами желаю исправить положение. — Клерк смерил Адама любопытным взглядом, и Адам осознал свою ошибку. Ему не следовало являться сюда вот таким — насупленным, мрачным, когда весь вид его, казалось, говорил: не подходи близко. Ему надо было просто позвонить, разобраться со всем по телефону.

— Все в порядке? — спросил клерк.

— Да. Простая случайность. Моя кредитка в вашем распоряжении.

— А с дамой, что была с вами, тоже все в порядке?

Адам был потрясен. Клерк, верно, подумал, что он причинил Саре вред? Он что, казался человеком, способным на подобное? Способным оскорбить женщину? Человеком, который похож на того ублюдка, который зачал его самого?

— С ней все отлично.

— Надеюсь, что она не порезалась. Я заметил вашу повязку, когда вы вошли.

Адам осознал, что неправильно понял заботу клерка о Саре. Неужели он будет так на все реагировать всю оставшуюся жизнь? Станет параноиком с чувством вины за грех своего отца?

— Еще раз извините.

— Не стоит. — Клерк расслабился. — Почему бы вам не переехать в другой номер, пока мы не приведем в порядок этот?

— Спасибо.

Через пять минут, когда Адам вышел из вестибюля, ему явно не хватало воздуха. Он вернулся в старый номер и упаковал свои вещи вместе с теми, которые оставила ему Сара. Когда Адам вошел в новый номер, то опять запаниковал. И что ему тут делать? Тупо смотреть в экран телевизора? Мерить шагами комнату, точно он животное в клетке? Стараться побороть страх? Паранойю?

Проклятье. Стены смыкались вокруг него. Ему надо было поехать куда‑нибудь. Надо было…

Следующая мысль была подобна удару кулаком. Выпить. Ему надо выпить.

«Нет, — сказал себе Адам, направляясь к машине. — Нет. Я чист, когда трезв». Он поддерживает целостность своей личности, врачуя свой разум, уважая свой организм.

Адам вытащил из кармана ключ и провел большим пальцем по зазубренной бородке. Его приемные родители умерли, его отец оказался чудовищем, а его мать даже видеть его не может. И насколько же все это сохраняет целостность его личности?

Адам открыл дверцу, сел за руль. «А еще есть Сара, — успокаивал он себя. — Милая, милая Сара». Она была права с самого начала. Им не следовало сходиться, заниматься любовью, обманывать себя, убеждать друг друга в том, что все будет в порядке. Она была слишком хороша для него, слишком чиста. И если бы они остались вместе, он бы в конце концов только загубил ее жизнь. Словно одержимый человек, чьей душой завладевает старый знакомый демон, Адам вырулил со стоянки и поехал по шоссе.

Он купит бутылку виски и вернется в свой номер, и, когда все будет кончено, когда янтарная жидкость согреет его внутренности и его кошмар окутается туманной серой дымкой, одиннадцать лет трезвости не будут ничего значить.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Тем вечером Сара сидела на крыльце отцовского дома, наблюдая за закатом. Небо было окрашено в дымчато‑лиловые цвета, исчерчено алыми полосами и тающими лентами лазури. Оно напомнило Саре об огне, о пламени, полыхающем в небесах. И в ее сердце. Если бы только она могла помочь Адаму исправить положение вещей. Она часами пыталась связаться с ним, оставляя послания в мотеле. Служащий ответил ей, что Адам переселился в другой номер, и при этой новости Саре полегчало. По крайней мере он не будет смотреть на остатки того раз‑брггого зеркала. Может, ей следует поехать туда? Или это расстроит Адама еще больше? Он, похоже, решил не подпускать ее близко к себе, разобраться с бедой в одиночку. Сара подозревала, что он сейчас сидит один в темноте и отказывается подходить к телефону. Из дома вышел Уильям и поставил на стол рядом с Сарой тарелку.