Дикая роза - [22]

А в самом кабинете подполковник, взглянув на адъютанта, раздраженно спросил:

– В чем дело?

– Прощу прощения, сэр, – почтительно произнес Томпсон, – но майора просят подойти в лазарет.

– Неужели с этим нельзя подождать? – недовольно произнес Дейвидсон.

– А что там стряслось? – спросил, вставая, Спренгер.

– Плохи дела, сэр, скорее всего новая вспышка дизентерии, – с трудом сохраняя серьезное выражение лица, ответил Томпсон. – Похоже, опять начинается эпидемия.

– Должно быть, несвежее мясо из последней поставки, – пробормотал подполковник.

– От несвежего мяса последствия наступили бы сразу же после еды, – возразил Спренгер. – Скорее дело в этих чертовых свиньях, которые с вашего разрешения расплодились по всему форту. А вы ведь не станете утверждать, что я вас не предупреждал.

– Ставя вопрос таким образом, вы проявляете прямое неподчинение старшему по званию, Уилл. Я не потерплю, чтобы штабные офицеры учили меня, как я должен управлять вверенным мне объектом.

– А что, если вы сами сляжете от дизентерии? – не без ехидства спросил доктор. – Будете делать вид, что не больны?

Дейвидсон некоторое время сверлил майора тяжелым, неприязненным взглядом, а затем ровным голосом произнес:

– Разумеется, нет. Ладно, я отдам распоряжение отправить весь личный домашний скот за пределы гарнизона и подальше от источников питьевой воды. Вас это устраивает?

– Вполне, благодарю вас.

– А вы отправите рапорт, в котором сообщите о положительных результатах проверки положения с охраной здоровья и гигиеной в гарнизоне, – безапелляционно добавил подполковник.

Видя, что Томпсон не уходит, он спросил:

– Ну, солдат, что у вас еще?

– Там миссис Брайс, сэр. Она по-прежнему ждет приема.

– Черт возьми! Скажите ей, я сейчас очень занят.

– Но она дала мне понять, что намерена ждать и дальше, сэр. Она и так провела здесь практически все утро.

– Должен сказать, это замечательная женщина, – заметил Спренгер. – Удивительная выдержка и твердость характера. Ею нельзя не восхищаться.

– А вы не знаете, что ей нужно? – нетерпеливо спросил Дейвидсон у адъютанта.

– Нет, сэр.

Он повернулся к доктору:

– Она ведь живет в вашем доме, майор, не так ли? И, должно быть, что-то говорила на этот счет. Так в чем же там дело?

Спренгер отлично знал, в чем суть ее просьбы, но не собирался этого выдавать. Ему казалось, что стоит Дейвидсону увидеть ее, как этот старый солдафон смягчится и в нем проснется галантность. А если этого даже и не случится, она, по крайней мере, заслуживает права поговорить с ним сама. И он ответил, пожав плечами:

– Меня часто не бывает дома, но даже когда мы общаемся, миссис Брайс не склонна откровенничать. Не знаю, может быть, что-то известно Коре, но, если это и так, она мне ничего не говорила. Если хотите знать мое мнение, я думаю, вам нужно принять ее.

– Скажите ей, Томпсон, пусть приходит в другой раз, – решил в конце концов подполковник.

– Прошу прощения, сэр, но она и так приходит каждый день, – осмелился возразить адъютант. – Она не из тех, кто легко сдается.

– И в самом деле, – поддержал его Спренгер. – Она будет приходить и приходить, пока вы не согласитесь ее выслушать. Ведь то, что она сумела выжить, проведя целых три года среди команчей, многое о ней говорит, подполковник. Так почему бы вам не выяснить, зачем она вас ждет, и покончить с этим вопросом?

Черный Джек Дейвидсон переваривал слова гарнизонного врача с таким видом, будто они вызвали у него боль в животе. Наконец он тяжело вздохнул и сказал:

– Как я не люблю иметь дело с теми, кто вернулся из плена! Я никогда, признаться, не знаю, о чем говорить с побывавшими там женщинами. Черт, на них даже смотреть тяжело, когда подумаешь, что с ними было.

– Но вы не должны забывать, что она не просила брать ее в плен.

– Я часто вспоминаю об этой Первис, а также о несчастной мисс Бейкер, – продолжал подполковник, поднимая голову. – Мне сказали, что брат Люси Бейкер вынужден был отправить ее в сумасшедший дом.

– Меня это не удивляет. Но миссис Брайс из другого теста. Не знаю, как это ей удалось, но она сохранила полную ясность ума. Если не считать некоторого истощения от недоедания, она в довольно приличной форме. У нее хороший аппетит, она нормально питается и, если хотите знать, уже успела восстановить несколько фунтов веса. Думаю, к Пасхе к ней возвратится ее прежний облик, и она снова станет весьма привлекательной женщиной.

Все еще сомневаясь, Дейвидсон устало спросил:

– Ну а что я стану ей говорить? Кроме слов сочувствия, я имею в виду? Я ведь солдат, а не дипломат, майор.

– А вам ничего и не надо говорить – только слушать.

– И все-таки я не знаю, чем смогу ей помочь. Если речь о правосудии, то тут я бессилен, – с горечью признался подполковник. – При той политике, которую мы здесь ведем в отношении индейцев, у меня связаны руки. До тех пор пока Молодой Бык и все его соплеменники согласны жить в резервации, я обязан защищать их.

Он снова вздохнул и задумчиво произнес:

– Допустим, арестовать Молодого Быка я еще смог бы, но упрятать его за решетку – это совсем другое дело.

– Так что мне ей сказать, сэр? – напомнил о своем присутствии Томпсон.