Дикая роза - [21]

Прошел уже час, как она сидела, сложив на коленях руки, на стуле с прямой спинкой, надеясь, что подполковник не просто вежливо выслушает ее, ничего толком не обещая, а сделает для нее что-то реальное. Время от времени она замечала, поднимая глаза, что на нее украдкой посматривает адъютант. Их взгляды встречались, и он поспешно отворачивался, возвращаясь к бумагам на столе. У нее было впечатление, что он не горит желанием разговаривать с ней.

– Вы вполне уверены, что он знает о моем приходе? – спросила она в конце концов.

– Да, мэм.

О Черном Джеке Дейвидсоне, как называли коменданта, ей было известно немногое – пожалуй, только то, что он служил на Фронтире[5] еще до Гражданской войны и что он слывет жестким и неприятным человеком. Но она считала, что, поскольку его работа заключалась в защите населения от индейцев, он, конечно же, должен будет ей помочь. И, слава богу, он знал, через что ей пришлось пройти, так что она будет избавлена от необходимости много рассказывать о годах, проведенных в неволе. Кроме того, судьба Сюзанны просто не может оставить его равнодушным.

Казалось, прошла целая вечность, но дверь в кабинет коменданта оставалась закрытой. Она уже начинала сомневаться, а есть ли он там вообще.

– Извините, но как вы думаете, долго ли мне еще ждать? – решилась она на вторую попытку.

– Этого я не могу сказать, – ответил адъютант не очень любезным тоном.

– Встреча что-то затягивается, не правда ли?

– Подполковник – занятой человек.

– Да, да, конечно.

Она понимала, что ей ничего другого не остается, как сидеть и ждать, сколько бы это ни продолжалось, но она уже начинала злиться. Если ему действительно известно, что она в приемной, то с его стороны просто некрасиво не дать ей хотя бы знать, когда он освободится, и заставлять ее торчать здесь целую вечность. Она развернула и свернула носовой платок уже, наверное, в сотый раз, а затем, снова подняв голову, поймала на себе пытливый взгляд молодого человека за письменным столом.

– Скажите, есть ли у вас особые основания не сводить с меня глаз? – спросила она раздраженно.

– Нет, мэм.

А может быть, ей все это показалось или она просто встала не с той ноги? Подняв руку, она поправила выбившуюся из-под края шляпки прядь волос. Она чувствовала себя точно так же, как непоседливый ребенок на жесткой церковной скамье, который ждет не дождется, когда же наконец закончится служба. Глянув на часы, она увидела, что уже начало двенадцатого. Прошло целых два часа, как она здесь, и вскоре Дейвидсон может отправиться на обед. У нее у самой уже урчало в желудке.

– Вы не могли бы узнать у подполковника, не прийти ли мне лучше в другой раз – скажем, во второй половине дня?

– Его в это время не будет: он уедет в агентство.

– Вот как, – пробормотала она, теребя носовой платок. – В таком случае не будете ли вы настолько любезны, чтобы спросить у него, как долго он еще здесь пробудет?

У Билли Томпсона не было сомнений – Дейвидсон не хочет ее принимать, но она так долго ждала, что ему стало чуть ли не жаль ее. И все же, какой бы чопорной и невинно-скромной она ни старалась казаться в этом своем застегнутом под самое горло платье, он прекрасно понимал, что она, должно быть, успела перебывать со всеми без исключения индейцами мужского пола из племени Молодого Быка. Его мутило от одной только мысли об этом, и он не мог заставить себя ни о чем другом думать с того самого момента, как она сюда вошла.

– Я вижу, вы не собираетесь выполнить мою просьбу, – через некоторое время произнесла она.

– Э-э, не совсем так – дело в том, мэм, что подполковник требует от всех строжайшего соблюдения дисциплины, и ему может не понравиться, если я ворвусь к нему без вызова.

Она посмотрела на часы и тяжело вздохнула:

– Уму непостижимо, чем там можно заниматься так долго.

– У него док Спренгер – я хочу сказать, майор Спренгер. Насколько я знаю, они там препираются насчет годового рапорта о санитарно-гигиеническом состоянии гарнизона.

– Вот как.

Он увидел, как она в очередной раз посмотрела на часы, и наконец смилостивился:

– Ладно, надеюсь, никто не пострадает, если я пойду и скажу, что доктор срочно нужен в больнице. Небось он будет даже рад это услышать, пусть это и неправда.

– Благодарю вас.

И она улыбнулась. Он был поражен, до чего же улыбка преобразила ее лицо, особенно глаза. Если бы на ее костях было побольше мяса, ее можно было бы даже назвать хорошенькой. Но трудно себе представить, что нашелся бы хоть один человек, который смог бы забыть, что внутри ее побывал индеец. Во всяком случае, он лично не смог бы. Отодвинувшись от стола, он встал.

– Я признательна вам за помощь, – проговорила она.

Интересно было бы знать, мелькнуло у него в голове, до каких пределов могла бы дойти ее признательность, однако он тут же отбросил эту нелепую мысль. С таким же успехом он мог бы переспать с какой-нибудь шлюхой, прошедшей через руки всех этих негров Грирсона, но для него существовали вещи, до которых он никогда не опустится.

Она смотрела, как он тихонько стучится в дверь, а затем приоткрывает ее – ровно настолько, чтобы проскользнуть в кабинет. Дверь за ним захлопнулась, и Энни, вздохнув, крепко зажмурилась, моля бога, чтобы на сей раз ей повезло.