Дикая Лиза - [4]

Обломок самолета, срезав, как бритвой, ветки гигантских деревьев и моховой покров на скалах, ушел в пропасть, где до сих пор валились камни, и страшное эхо билось о скальные стенки ущелья.

Часть сумок исчезла, захваченная падающими вниз обломками, но три или четыре из тех, которые отлетели чуть дальше, остались. Лиза поднялась на ноги, но ребенок на ее руках вновь заплакал, и тогда она задрала рубашку и приложила его к правой груди. Он сосал долго и жадно, поглядывая на нее черными с густыми ресницами глазенками. Боли в этой груди отступили, но левую распирало от избытка молока, и горячая струйка бежала по ее животу, не переставая.

Но ребенок мало, что был голоден. Его шерстяной костюмчик промок насквозь. Малыша надо было немедленно переодеть и закутать во что-то более теплое, прежде чем его прохватит ледяной ветер. Его порывы становились все сильнее и сильнее, и когда первые волнения, связанные со спасением улеглись, Лиза почувствовала, что продрогла до мозга костей. И не удивительно, ведь ее одежда превратилась в жалкие лохмотья.

Наконец, малыш отвалился от ее груди. Глазки его подернуло поволокой, но мокрые штанишки мешали ему заснуть. И тогда Лиза осторожно положила его на мох. Ребенок обиженно захныкал, но это был не тот горький и безнадежный плач, от которого заходилось ее сердце, и поэтому она рискнула оставить его одного.

Первая попавшаяся ей сумка была набита кожаными куртками, но на самом дне она обнаружила два спортивных костюма, один из них был поношенный, и пакет с трикотажными мужскими шапочками. Все это было, как нельзя, кстати, независимо от размеров. Во второй она обнаружила упаковки полотенец и клеенчатые занавесы для ванн. Тоже неплохо, подумала она, тотчас сообразив, что полотенца вполне можно приспособить вместо пеленок и подгузников. В третьей сумке были только большие мягкие игрушки, но она, повертев их в руках, прикинула, что если их распороть и выбросить набивку, то получиться вполне приличная одежонка для малыша.

Она перетащила сумки к тому месту, где оставила ребенка. Десантный нож, который она постоянно носила пристегнутым к лодыжке, оказался на месте, и Лиза мгновенно, как опытный таксидермист расправилась с большой обезьяной, распоров ей живот. Она не стала выбрасывать поролон, которым была набита игрушка и решила позже подумать, как его тоже приспособить. И только тогда раздела малыша. Это был мальчик, и он радостно загулил, когда она сняла с него мокрые штанишки. К счастью, он совсем не пострадал. Лиза внимательно осмотрела его тельце и не обнаружила ни синяков, ни царапин. Он весело смеялся, болтал ножками и все пытался ухватить ее за нос, когда она слишком низко склонялась над ним. Лиза не ошиблась. Ему было месяцев десять. И он крепко стоял на ножках, но сам, видимо, еще не ходил.

Лиза, как могла, обтерла его подолом своей рубахи, который оторвала именно для этих целей. Вода из лужицы, в которой она намочила тряпку, была очень холодной. И она, прежде чем воспользоваться тряпкой, подержала ее некоторое время на своем животе. Отчего еще больше продрогла, но не могла же она напугать малыша, тем более, простудить его.

Справившись с этой процедурой, она обернула его попку мягким полотенцем, вложив дополнительно кусок поролона из внутренностей обезьянки. Теперь мальчику было сухо и тепло. Вдобавок Лиза натянула на него импровизированный комбинезончик из шкурки обезьянки. Он пришелся ему впору, и ребенок моментально закрыл глаза и засопел носом. Она поцеловала малыша в лоб, закутала его в самую маленькую из курток и осторожно положила на мох. И только после этого занялась собой.

Она сняла лохмотья и натянула на себя новый спортивный костюм, а поверх его куртку от старого. Он, видимо, принадлежал мужчине, потому что в кармане она обнаружила начатую пачку сигарет. Костюмы были ей великоваты, но она мгновенно согрелась, а когда надела поверх них еще мужскую кожаную куртку, а на голову — шерстяную шапочку, подумала, что теперь ей сам черт не брат.

Лиза склонилась над мальчиком. Малыш спал и был очень забавен в пушистой шубке игрушечного зверька. Лиза присела рядом. Наступило время все обдумать и решить, что делать дальше. Она закрыла глаза…

…узкая каменистая дорога. Впереди ныряет с ухаба на ухаб бронетранспортер, и сзади тоже бронетранспортер, а между ними грузовик с брезентовым верхом. Олег за рулем, а рядом она. Страшная боль то и дело пронзает ее живот. «Дыши, дыши ртом, — просит Олег. Он не смотрит в ее сторону, потому что не может отвести взгляд от дороги, машину и так бросает из стороны в сторону. При каждом толчке она стискивает зубы, чтобы не закричать от очередного приступа боли. „Терпи, терпи, родная…“, — слышит она его слова… И все! Огненная вспышка пронзает небо, страшный удар, и она летит, летит в пропасть…

Лиза вздрогнула и открыла глаза. Что такое? Что случилось? Почему она ничего не помнит, кроме этой поездки на грузовике? Явно же, что она родила? И этот ребенок? Несомненно, он похож на Олега. Да и чьим еще он может быть, если ее грудь так распирает от молока. Но почему она не помнит, как жила эти девять или десять месяцев, и как они назвали мальчика? Хотя, какие могут быть сомнения? Дима, Димок, так звали друга Олега, который погиб еще в первую чеченскую войну…