Дика - [53]
Никонов был уверен, что его группа пройдет минное поле и выведет из-под огня роту Гуриева.
Миновала полночь, когда группа отправилась в путь.
Бойцы шли уже два часа. Кто бывал в Крыму весной, знает, как темны южные ночи. Ориентироваться было трудно. Сами того не ведая, немцы помогали бойцам находить верное направление: то и дело с вражеских позиций взмывали в небо ракеты — наши очень точно называли их «фонарями». Да кроме того, на исходе второго часа, когда до Инкермана было уже совсем близко, горизонт вдруг окрасился многочисленными вспышками разрывов — там рота Гуриева отбивалась от двух батальонов фашистов.
Быстрый марш почти в полной темноте утомил бойцов. Но Илита, наверно, устала больше всех. Ноги налились свинцом. Во рту пересохло. Дыхание стало прерывистым. Илите казалось, что они идут не час, не два, а сто часов. Когда же конец пути?
Пересеченная местность. Ложбина, а потом холм. Новая ложбина и новый холм. Эти мгновенные перепады могли бы привести в отчаяние кого угодно. Но дело было не только в перепадах. Все кругом усеяно воронками от снарядов и бомб. Не всегда различишь их в темноте ночи. Так что матросам из полка Красникова, шедшим на выручку роты Гуриева и артполка Чичугина и Железняка, приходилось чуть ли не руками ощупывать каждый метр дороги.
И все-таки Илита завидовала своим товарищам. Они мужчины, они как-то увереннее чувствуют себя на войне. А у нее временами так сводило ноги судорогой, так резало грудь от недостатка воздуха, что она еле сдерживалась, чтобы не попросить о привале.
Густой голос старшины Никонова произнес где-то впереди:
— Ложись! Ждать сигнала!
«Наконец-то! — обрадовалась Илита, падая на землю. — Пришли».
Она несколько минут лежала, прислушиваясь к недалекому шуму боя. Потом перевернулась на спину, положила автомат на грудь и, отдыхая, бездумно глядела в темное небо.
Она заставляла себя дышать ровно. Надо набраться сил, чтобы в бою действовать быстро и ловко, чтобы ни на локоть не отстать от мужчин.
Однако мало-помалу прежние мысли снова завладели ею. Здорово все-таки, что Бритый Барс послал ее в бой. Она так ждала этого часа! И вот он наступил…
«Откуда же мне известна фамилия Гуриева? — думала Илита. — Уж не сын ли это старого Вано Гуриева из Куртатинского ущелья?»
Вано Гуриева Илита знала хорошо. Она познакомилась с ним, когда ее выбрали в Верховный Совет. Бывала в доме Вано, охотно советовалась со стариком, слушала его рассказы о старом. Вообще дом Вано Гуриева горцы не обходили стороной. Знали, что хозяин — человек хлебосольный, отзывчивый, мудрый. Кстати, Вано Гуриев был одним из самых почетных гостей на свадьбе Илиты и Харитона.
Однако не только хлебосольством и мудростью прославился Вано Гуриев. Он был народным сказителем-певцом. Песни ею — красивые и сердечные — полюбились и молодым и старым, их распевала вся Осетия.
Особенно известной стала песня о Ленине. Правда, в ее создании участвовал не один Вано Гуриев. Он придумал первый куплет, напел мелодию; кто-то из сельчан — теперь уже и не вспомнишь кто — добавил второй куплет и чуточку изменил мелодию. Так, идя по свету, песня о дорогом Ильиче набирала силу. Ведь каждый, кто прикасался к ней, отдавал словам и мелодии самую большую любовь — любовь к Ленину!
Вспомнилось Илите, как она впервые слушала песню о Ленине в доме Вано. Он запевал ее, а присутствующие здесь же сыновья и дочери тихо вторили. Слова песни и мелодия были безыскусны, просты, но Вано вкладывал в каждое словечко столько души, что сердца загорались любовью к Ильичу, — хотелось во всем походить на него, хотелось идти сквозь бури и невзгоды к тому счастливому завтра, ради которого Ленин жил и боролся, ради которого отдал свою жизнь.
И тем, кто пел песню о Ленине, и тем, кто слушал ее, казалось, что Владимир Ильич незримо присутствует среди них; он доволен этим светлым, просторным, ладно сбитым домом, построенным вместо бедной сакли, он радуется, что люди зажили мирно и богато, он благословляет их на большие, дерзкие дела…
Но вот Вано умолкал. Слезы стояли у него в глазах. Слезы — не книга, которую можно прочесть, но в эту минуту все понимали, какими чувствами полна душа простого осетина Гуриева, разделяли эти чувства…
Где теперь старый Вано? Уж наверно не сидит дома сложа руки. Он коммунист, и можно не сомневаться, что в трудную для Родины годину он, не щадя своих сил, трудится в поле.
Илита представила себе весеннее поле. Рассвет… Солнце — розоватое, нежное — кладет первую позолоту на влажную пашню. И вот навстречу солнцу шагает Вано Гуриев. Он мнет сильными еще пальцами комья земли, пробует ее языком — так делали крестьяне в старину, чтобы узнать, можно ли приступать к пахоте…
Вано и ведать не ведает, что сын его, младший Гуриев, в опасности, что, быть может, в эту минуту он лежит на Инкерманских высотах, истекая кровью…
Илита вскочила, будто ее ударили. Что это она разлеживается, когда нельзя терять ни секунды, когда бойцы из роты Гуриева дерутся из последних сил, ждут помощи от моряков полка Красникова?
Она огляделась. Где же товарищи? Куда исчез старшина Никонов? Неужели все ушли вперед, а она, позволив захватить себя воспоминаниям, осталась одна?
На русский язык переведено уже несколько книг известного осетинского писателя Тотырбека Джатиева — «Два друга», «Морской джигит», «Горная звезда», «Пламя над Тереком», «Дика», издан сборник повестей и рассказов. В настоящую книгу включены две повести. В первой — «Тайными тропами» — поведана действительная история храброго командира особой партизанской бригады осетина Хатагова, которая действовала в годы войны на территории Белоруссии. Во второй повести — «Мои седые кудри» — рассказывается о судьбе осетинки Назират — о ее безрадостном детстве, которое прошло в условиях царской России, о молодых и зрелых годах, совпавших с рождением и становлением советской власти на Кавказе.
Следы остаются — первая книга о милиции Северной Осетии. Вместе со всеми органами внутренних дел страны сотрудники милиции республики стоят на переднем крае борьбы с пережитками прошлого в сознании людей. Решительно пресекая преступные посягательства на социалистическую и личную собственность граждан, личность и права советских людей, они борются за утверждение социалистической законности и справедливости, за высокую дисциплину и образцовый общественный порядок. В создании сборника приняли участие журналисты, работники МВД республики.
Известный осетинский писатель Тотырбек Джатиев — автор более тридцати книг, несколько из них посвящены героической борьбе народов Кавказа против немецко-фашистских захватчиков. В настоящий сборник включены три документальные повести: «Пламя над Тереком», «Иду в атаку», «Тайными тропами», уже издававшиеся в «Советском писателе».
Неразгаданный сфинкс Серебряного века Максимилиан Волошин — поэт, художник, антропософ, масон, хозяин знаменитого Дома Поэта, поэтический летописец русской усобицы, миротворец белых и красных — по сей день возбуждает живой интерес и вызывает споры. Разрешить если не все, то многие из них поможет это первое объёмное жизнеописание поэта, включающее и всесторонний анализ его лучших творений. Всем своим творчеством Волошин пытался дать ответы на «проклятые» русские вопросы, и эти ответы не устроили ни белую, ни красную сторону.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.