Дика - [17]

ВСТРЕЧА С ХАРИТОНОМ

Не откладывая дела в долгий ящик, Илита выехала в Харьков. Дорогой она думала о Харитоне: где он сейчас, что с ним? На северо-западных границах страны идет война с белофиннами — разве в такое время военный летчик может отсиживаться в тылу? Конечно, нет! Ясно, Харитон сейчас там, где рвутся бомбы, где взлетают на воздух взорванные дзоты врага, где падают на прокаленную морозом землю убитые солдаты.

Илита неожиданно вздрогнула — так живо представилась ей картина боя: заснеженное поле, пронзительные, белые до боли в глазах вспышки разрывов, трупы солдат — черные на белом снегу, — точечки самолетов в морозном небе…

Колеса вагона ритмично отстукивали свое, но Илите казалось, что они, будто подслушав ее мысли о Харитоне, повторяют вслед за ней: «Где он? Где он? Где он?»

Если бы она могла быть рядом с Харитоном! Ранили бы его — она бы перевязала, так осторожно и бережно перевязала его рану, как ни одна медицинская сестра в мире. Расстроился бы Харитон — она бы его утешила, самые ласковые слова бы говорила, лишь бы сердце у него успокоилось.

Не пишет Харитон. А может, и пишет, только письма его не доходят.

Она вспомнила свою ссору со старшей сестрой из-за писем Харитона. Это было сразу после первой поездки в Москву.

Илита берегла его письма, как самое дорогое на свете, прятала их по своим маленьким тайникам: рвать их у нее не поднималась рука.

Однажды старшая сестра случайно наткнулась на тайник с письмами. Ее положение в семье позволяло ей вмешиваться в дела младших, она прочла несколько писем. В том, что сказала она Илите тогда, были и насмешка и укор: «Ишь ты, о любви заговорила! Рано тебе, малявка, о любви думать! Ты бы лучше подумала, что скажут люди в ауле, если узнают о твоих шашнях с Харитоном». Письма она так и не отдала, спрятала у себя.

Илита обиделась. Попыталась спорить с сестрой. Но мать немедленно стала на сторону старшей дочери: права, мол, она, а тебе не к лицу противоречить старшим.

Потом Илита никак не могла вспомнить номер полевой почты Харитона. Пытаясь восстановить в памяти его адрес, она написала и отправила наугад несколько писем. Но, наверное, адрес был не тот, потому что Харитон не ответил. Впрочем, кто знает, быть может, и Харитон не сидел на месте; перевели его в другую часть, допустим, — разве тогда угонится за ним письмо?

В последние два года об Илите несколько раз писали областные и центральные газеты. И она каждый раз думала: вдруг именно этот номер газеты попадет в руки к Харитону и он разыщет ее?

Маленькая это была надежда, но все-таки надежда.

Только теперь Харитону не до Илиты — это уж вернее верного. Он на фронте, он сражается с белофиннами. Илита не сомневалась, что когда-нибудь встретится с Харитоном. Это время придет. Но когда? После конца войны? Что ж, она подождет. Лишь бы Харитон остался жив, лишь бы не нашла его вражеская пуля…

Выехала Илита из Москвы вечером, а к середине следующего дня уже была в Харькове.

Она разыскала здание летной школы, предъявила на пропускном пункте свои документы.

Надо ли говорить, как волновалась Илита, переступая порог летной школы. Она то краснела, то бледнела, то вдруг прижимала ладонь к сердцу, стараясь унять его частый бег. Примут ее или не примут? Оказывается, тут надо сдавать несколько экзаменов! И самый страшный из них — русский язык.

Русский язык всегда был слабым ее местом. Сколько сидела она над грамматикой на курсах при академии! Сколько слез пролила тайком, когда в тетради появлялась еще одна неудовлетворительная оценка! Конечно, упорная работа дала свои результаты — Илита делала теперь гораздо меньше ошибок, чем раньше. И все-таки владела она русским языком недостаточно хорошо.

Что, если она не напишет диктант как следует?

Тревожное предчувствие не обмануло Илиту. На ее листочке с диктантом преподаватель написал красным карандашом: «Очень плохо! Учиться, вероятно, не сможет». Найдя Илиту в коридоре, он с жалостью покачал головой и произнес:

— Как же так можно, милая девушка? На одной страничке вы сделали семнадцать ошибок! И каких!.. — Он помолчал. — Если бы я и хотел вам помочь — вижу ведь, мечтаете вы попасть в школу, — не мог бы!

Не сумев сдержать слез, Илита бросилась по коридору. Ее задержали. Кто-то из курсантов предлагал направить делегацию в учебную часть. Ганна Саенко, с которой Илита познакомилась уже в Харькове, начала утешать ее. Но Илита почти ничего не видела и не слышала.

— Знаешь что, Даурова? — решилась вдруг Ганна. — Иди-ка ты прямо к начальнику школы. И я с тобой пойду. Скажу, что будем заниматься русским день и ночь. Вытянем тебя. Вытирай слезы — слезами горю не поможешь. Пошли!

Ганна потянула Илиту за руку.

Начальник школы, сухопарый, малоразговорчивый полковник, звонил по телефону, когда девушки явились к нему. Они остановились у дверей кабинета и ждали, пока полковник освободится.

Наконец он положил трубку на рычаг, не торопясь потянулся за папиросами, закурил и, отмахнувшись от дыма, стал разглядывать пришедших.

— Что у вас за чепе? — спросил он. — И как это мой адъютант пропустил вас ко мне без разрешения?

— А мы, товарищ полковник, дождались, когда он вышел на минуту, — с неожиданной улыбкой на лице ответила Ганна.