Дидро и цивилизация России - [64]

Пьер-Шарль Левек (1736–1812) был профессиональным историком и оригинальным мыслителем[563]. Его пятитомная «Российская история» («Histoire de Russie») вышла в Париже в 1782 году. Два последних тома почти целиком посвящены истории России XVIII века. Рассматривая этот материал через призму «русских» сочинений Дидро, нетрудно найти схожие подходы и суждения.

Как и Дидро, Левек отверг вольтеровскую формулу Петра I – «творца новой нации». Идея органического развития также была близка автору «Российской истории», но она была развита Левеком несколько иначе, чем у Дидро, скорее как продолжение высказанной в «Энциклопедии» мысли о преемственности древней и преобразованной Петром России. Европеизация России, ее путь к просвещению представлялись автору естественным продолжением процесса, начавшегося в XVII веке. «Удивленные успехами русских говорят, что они были цивилизованы Петром I; я бы скорее сказал, что он указал им дорогу и что они пошли по ней сами, несмотря на правление этого монарха»[564]. Последняя фраза свидетельствует о том, что Левек невысоко оценивал роль Петра I как цивилизатора России и даже рассматривал его как препятствие на пути подлинной цивилизации страны. Историк высказывал парадоксальную мысль: «…возможно, если бы Петр не правил, русские были бы сегодня тем, что они есть, и, может быть, даже лучше, чем они есть, если только непредвиденные препятствия их не остановили бы»[565]. Левек, как и большинство просветителей, находил путь европеизации универсальным, поэтому он считал, что Петр указал верную дорогу России. Однако методы цивилизации, избранные царем, казались историку порочными.

Вместо того чтобы создавать базовые условия для прогрессивного развития русского общества, Петр I избрал путь поверхностного заимствования и подражания. Царь не понял, что в основе процветания европейских стран лежит свобода. Желая, чтобы русские были похожи на свободных людей, он еще более усилил их рабство[566].

Левек не отрицал пользы культурных связей между народами, но бездумное заимствование и насильственное введение западных образцов он не одобрял. Всякое новшество должно быть, по его мнению, «результатом времени, поощрения, собственности, примера, но не насилия»[567]. Как видим, Левек демонстрировал сходное с Дидро понимание сущности и методов цивилизации.

В целом взгляд Левека на перспективы цивилизации России был более оптимистическим, чем у Дидро. Вера в талант и способности русского народа, знакомство с русскими художниками, музыкантами, учеными, поэтами отличали этого автора от многих его западноевропейских коллег. Однако на пути России к прогрессу Левек видел те же два основных препятствия: деспотизм верховной власти и крепостное состояние крестьян и, как следствие, – отсутствие «третьего сословия». «Я вижу повсюду наибольшее количество ученых и литераторов, вышедших из третьего сословия, и часто – из бедности. ‹…› Третье сословие почти отсутствует в России. Благородный поступает на службу или остается в своих владениях; купец воспитывает своего сына для торговли; остальные – прикреплены к земле»[568]. По мнению французского историка, если русские окажутся в благоприятных условиях, успехи наук и искусства не заставят себя ждать: «Они догонят или превзойдут своей промышленностью свободные народы, если когда-либо обретут свободу»[569].

Как и Дидро, Левек считал, что монарх может своей властью способствовать созданию условий, необходимых для цивилизации народа. Петр I мог бы обратить свой деспотизм на пользу общества, принудив вельмож освободить их крестьян. Он же, напротив, «сковал народ оковами, вводя новый способ взимания податей»[570]. Как и Дидро, Левек видел в законодательстве один из возможных рычагов цивилизации. Однако Петр I не являлся для него идеалом законодателя. Более того, Левек настойчиво опровергал созданную Вольтером славу Петра как создателя кодекса законов, который, по мнению историка, «никогда не существовал».

Знание истории петровского времени побуждало Левека оспаривать и некоторые другие распространенные оценки. Например, словно бы в ответ Дидро и физиократам, упрекавшим царя в невнимании к земледелию, Левек писал о стабильном состоянии земледелия в петровское время, которое обеспечивало не только потребности страны в зерне и водке, но и позволяло экспортировать часть зерна за границу[571].

Личность Петра I не вызывала у французского историка особых симпатий. Царь представлялся ему фигурой контрастной: «Он (Петр) снискал уважение тех, кто рассматривал только его намерения, и порицание тех, кто замечал только его средства их воплощения в жизнь»[572].

В отношении Екатерины II Левек, пользовавшийся ее милостями, высказывался в высшей степени уважительно. Однако в последних изданиях своей «Истории» он сумел взглянуть на екатерининское время критически. Во всяком случае, он отмечал как незрелость русского общества, так и деспотизм власти императрицы, увлекающейся к тому же блеском внешних завоеваний[573].

Владимир Александрович Сомов прямо указывает на то, что книга Левека являлась «примером конкретного воплощения планов Дидро по цивилизации России»