Дидро и цивилизация России - [27]

В «Антидоте» (1770) Екатерина II попыталась опровергнуть основные положения книги Шаппа, но сделала это не очень убедительно. В «Литературной корреспонденции» от 1 марта 1769 года появилась отрицательная рецензия Ф. М. Гримма на «Путешествие в Сибирь», которую некоторые исследователи без особых оснований приписывали Дидро[239]. Последний не питал большого уважения к своему коллеге-астроному, называя его еще до поездки в Россию «дураком, называемым аббатом Шаппом»[240]. В письме к Гримму от 4 ноября 1771 года философ писал об «ошибках» и «лжи» Шаппа[241]. Вполне возможно, что именно его Дидро имел в виду, когда после поездки в Россию писал, что не хочет уподобляться путешественнику, «который с каждым поворотом делает заметки в своей записной книжке, не смущаясь, что пишет ложь»[242]. Однако еще больше возмутил его «Антидот», о котором он писал, не подозревая о его принадлежности перу русской императрицы:

Вот книга наихудшая по своему тону, самая мелочная по своей сущности, абсурдная по своим претензиям. Все опровергается таким образом, будто русские – самый мудрый, самый цивилизованный, самый многочисленный и богатый народ на земле. Тот, кто опровергает Шаппа, достоин большего презрения за свою лесть, чем Шапп за свои ошибки и ложь[243].

В этом отзыве заслуживает внимания вновь продемонстрированный Дидро скепсис в отношении уровня цивилизации России. Как уже отмечалось, Дидро обещал императрице исправить «ошибки» Шаппа в случае переиздания «Энциклопедии» в России. Однако исследователи уже не раз указывали, что критике Дидро в отношении книги Шаппа не следует придавать особого значения, поскольку чтение «Путешествия в Сибирь», а также «Антидота» могло стать толчком к дальнейшим размышлениям философа о российской цивилизации, которые в некоторых случаях оказались созвучны идеям Шаппа[244].

Действительно, в 1768–1770 годах Дидро много читает и беседует о России и начинает свое сотрудничество с Г.-Т. Рейналем в «Истории обеих Индий», где и высказывает совершенно недвусмысленно свое отношение к цивилизации и цивилизаторам России. Внутренняя история этого сотрудничества досконально изучена Дж. Годжи, который не только привел новые факты, касающиеся совместной работы Дидро и Рейналя, но и опубликовал труднодоступные тексты философа, написанные с этой целью[245].

Сохранилась запись беседы Дидро 28 марта 1768 года со своим знакомым (неким господином Зантье) об опасности русского вторжения в Европу. Эта тема занимала европейских публицистов со времен Северной войны. Победы русской армии в Семилетней войне, тревоги французской дипломатии, живущей традиционными представлениями о равновесии сил в Европе и «восточном барьере», а также мрачные предсказания Руссо в «Общественном договоре» актуализировали тему русской угрозы в 1760-е годы[246]. Дидро не верил в серьезность этой опасности, поскольку считал, что малочисленность населения и суровые природные условия являются непреодолимым препятствием на пути русских завоеваний в Европе: «Не бойтесь ничего, – сказал Дидро, – русское население никогда не сможет достичь значительной величины. Климат там слишком суровый. Там необходимо всегда сохранять огромные леса, а лес растет очень медленно». Эти и другие рассуждения философа, свидетельствующие о его увлечении идеями физиократов, помогли Дж. Годжи установить, что отрывок о России в первом издании «Истории обеих Индий» (1770) также принадлежит Дидро[247].

Здесь Дидро впервые прямо и очень резко высказывался о реформах Петра I и их последствиях. Вопреки общепринятому мнению, замечал Дидро, «хорошие наблюдатели, которые исследуют результаты деяний, без труда разберутся в череде блестящих ошибок [Петра I], оставивших обширные области без законов, без свободы, без богатств, без населения и без промышленности»[248].

Вопрос о том, кого имел в виду Дидро, говоря о «хороших наблюдателях», заслуживает специального рассмотрения. Пока же обратим внимание на то, что, перечисляя печальные результаты политики Петра I, автор называл в негативном плане все те условия, которые он, как мы видели, считал необходимыми для строительства подлинно цивилизованного общества.

«Они (хорошие наблюдатели. – С. М.) идут еще дальше. Они осмеливались заявлять, что никогда в этих пустынях не установятся надлежащие порядок, нравы, управление, если не приблизить одни народы к другим. Они полагали, что суровость климата создает непреодолимое препятствие для такого сближения из-за необходимости сохранять огромные леса». В данном случае Дидро почти дословно повторил собственную мысль о том, что малочисленность и разбросанность населения и необходимость сохранения обширных лесов составляют замкнутый круг, из которого едва ли удастся вырваться русским.

«Они сомневались в том, что население России больше выиграло за последний век, чем проиграло. Ее законодатель, говорили они, – все истощил, чтобы создать армию, флот, порт; а его наследники завершили всеобщее разрушение, чтобы и дальше хвалиться этими напрасными учреждениями». Кроме критики преемников Петра I, продолжавших его имперскую политику, в этих словах заключается возражение Вольтеру, считавшему, что русские за пятьдесят лет прошли путь, который другие народы прошли за пятьсот: «Русские пришли поздно и поскольку вводили в свою среду вполне усовершенствованные искусства, получилось так, что они продвинулись вперед за пятьдесят лет так далеко, как никакой народ собственными силами не продвинулся за пятьсот лет»