Диармайд. Зимняя сказка - [78]

Сана достала карты, отделила старшие Арканы от младших, младшие отложила, старшие дважды стасовала, сперва – рубашкой вверх, потом – картинками вверх. И тут лишь задумалась.

Гадать на Фердиада она побаивалась. Она хорошо помнила, как он показал им с Изорой картинку в шаре. Если он почувствует попытку проникнуть в свое будущее – карты в руках, того и гляди, вспыхнут зеленым пламенем.

Поэтому Сана уже совсем было решила раскинуть на судьбу соседа, приятного мужичка средних лет, который, проводив жену в командировку, частенько к ней захаживал. Не все ли равно, что покажут тароки, главное – чтобы Кано разозлился и стал возражать.

Но когда она уже положила на колоду левую руку, чтобы снять стопку, странная мысль посетила ее, и, еще не додумав эту мысль до конца, еще не поняв, опасен замысел, или все же безопасен, Сана сняла карты и быстро сделала расклад.

Это был расклад на судьбу того, с кем враждовал Фердиад, кому он при помощи перстня раз в девять лет причинял основательный вред, но по непостижимой причине никак не мог погубить окончательно.

Карты лежали рубашками вверх, образовав фигуру «кельтский крест». Одна только карта «скьюз», обозначавшая того, на кого гадают, была выкинута лицом вверх. И, к изумлению своему, Сана увидела – это «Повешенный».

«Повешенный» в такой позиции выпадал в среднем раз в сто лет.

– Ого! – воскликнул Кано.

Он, как почти все мужчины-целители, гаданиями не увлекался, но основы знал. И, не умея точно описать значение тарока в зависимости от тех двух или трех, которые выпали рядом, смысл каждого отдельно взятого в общих чертах представлял.

На карте, которая, кстати говоря, легла правильно, не перевернулась, изображен был юноша, подвешенный за левую ногу на перекладине. Казалось, в этом странном положении он вполне освоился, лицо его было спокойно, а правую ногу он этак небрежно согнул в колене и закинул за левую. Руками же придерживал пояс (в оригинале пояса не было, а ладони Повешенного лежали на животе, но Сане показалось, что так будет лучше – она знала вызывающую позу мужчин, засовывающих большие пальцы рук за ремень, и эта поза ей нравилась – она выражала желание проявить свою мужественность немедленно, решительно и даже агрессивно; Повешенному, впрочем, она сделала такой подарок, думая не о сексе, а о чем-то ином, теперь уже не вспомнить, о чем).

Когда Сана рисовала свою колоду, у нее были две книги с образцами. В одной под мышками у юноши были зажаты два мешка с золотом, причем дырявых – монеты летели вниз. Объяснение сему показалось Сане надуманным – якобы золото сыплется в знак того, что жертва не бывает бесплодной. И она срисовала тарок из другой книги – без мешков. Однако идея жертвы и воздаяния, приятия судьбы и поиска глубинного смысла тут все же присутствовала.

Кано, который, как уговаривались, должен был следить, насколько показания Таро совпали с гаданием по крику птиц и полету ворона, очень возмутился.

– Ну и что мы имеем? Отсутствие смысла жизни и болтание между небом и землей! – воскликнул он. – Выходит, Фердиаду предстоит болтаться, как цветок в проруби?

– Почему ты видишь только негативный аспект Аркана? – спросила Сана. – Вот же положительные – новое видение мира…

– Ну конечно, вверх тормашками – уж точно новое видение! – съязвил Кано.

– Я точно помню, что этот тарок предвещает судебные тяжбы, потерю друзей и состояния. И еще раннюю смерть! Это Фердиаду-то!

Ага, подумала Дара, уже кое-что. Противник Фердиада по его милости многое потерял. И все же этот человек отмечен судьбой – три сестрицы Морриган ведут его смутным путем, но ведут не к смерти. Кроме того – так сбывается, как истолковывается! Это древнее правило она затвердила крепко.

– Ранняя смерть – это только вероятность, тут все зависит от сочетания с другими Арканами. А что в таком случае напророчил ворон?

– Не все ли равно? Уж во всяким случае не судебные тяжбы, – буркнул Кано. Очевидно, он уже засомневался, стоит ли сообщать Сане итоги гадания по птичьему крику и полету.

Самая главная во всем раскладе Таро карта, десятая по счету, выкидывалась последней. Вопреки правилам, Сана схватила ее и перевернула картинкой вверх.

Эта карта давала окончательный прогноз, сводя воедино показания всех прочих. Она, как замок заговора, делала гадание состоявшимся и надежным.

– Аркан семнадцатый! «Звезда»! – воскликнула Сана и тут же ощутила тревогу. Такими подсказками пренебрегать было опасно, и она немедленно смешала все карты.

Тарок «Звезда» означал надежду, неожиданную помощь и доверие. На карте была изображена обнаженная женщина с двумя кувшинами, золотым и серебряным, под звездным небом.

В книге, с которой Сана срисовывала свою колоду Таро, длинноволосая женщина глядела прямо – и как бы ей еще глядеть на того, чьи раны она поливает бальзамом надежды, струящимся из обоих кувшинов? Простота картинки Сану не вдохновила – и она развернула женщину профилем к зрителю, запокинула ей голову, обратила ее лицо к сбившимся в плотную стаю звездам, всем сразу! Так самой Сане было понятнее – не кувшины какие-то примитивные, а – обратиться за надеждой к звездам и отдать то, что от них получено, людям.