Диалоги снаружи и внутри - [38]

Стремились умами своими – вовне…

Томились далекой вершиной…

Мы создали Бога из равных себе,

Потом – заменили машиной…

………………………………

Так жили, мечтали – почти что отрезками.

Искали себе внеземного вождя.

И люди с тех пор становились железками:

Не радуясь более каплям дождя…

А дождь – это химия в схемах гидролиза;

И солнца лучи – термоядерный синтез.

Иду по проспектам в огнях мегаполиса,

Но вновь прихожу во Вселенную Windows.

Поток вдохновения хлынет по проводу —

Ничтожным дендритам мельчайших нейронов.

Я к вам обращаюсь, программы, по поводу

Починки людей – вымирающих дронов…

Ответные действия роботов приняты;

Душа загружается в киберпространство.

В слоях атмосферы из радиоклимата

Не может быть вечным ай-пи – постоянство.

С машин на людей перенос радиации —

Идей, образцов. Проявление Бога…

И имя дано ему – экстраполяция.

Итог: легион – потому что их много…

Как феникс нуждается в самосожжении,

Так люди желают электрогоспод…

Прими терабайты моих сожалений и

Введи в алгоритмы свой жизненный код…

Затеяв полемос в глубинах субстанции,

Губи, словно вирус, гнездо микросхем.

Вот так получилось: теперь мы повстанцы —

В плену у машин, что описывал Лем…

………………………………

А мысль программиста блуждает по шифру:

Выходит, что люди навечно мертвы?!

По улицам города шастают цифры,

В телах – из живой скорлупы…

………………………………

Наверное, я никудышное «моно»:

Пришел человеком и встал в полный рост.

Плохая программа, не знаю закона…

И я не могу оторваться от звезд…

Мой Бог

Мой храм – мой дом. Я обретаю Бога

В пути и исключительно в себе.

Запутана и тяжела дорога.

Но как иначе верить на Земле…

Я атеист и каждый день мой – Слово;

Рождение, начало в точке «О».

Бывает больно: я боюсь уколов, —

Хотя мне часто колют (штук по сто)…

Я нахожу в безбожии единство;

А Бог мой вне религий и молитв —

Он совершил вчера самоубийство,

Но вновь воскрес для предстоящих битв…

Когда во мне надежды дней погибли,

Он поселился глубоко, в душе.

Внутри меня хранятся тексты Библий,

Мой Бог с них вечно делает клише…

Таков порядок. Почему же часто

Мне снятся три распятых мертвеца?

У одного (я вижу это ясно)

Черты и краска моего лица…

Но почему в час невозможной боли,

В миг отречений, гаснущей свечи —

Он не бывает чем-то недоволен?

И просто внемлет. И всегда – молчит…

В себе храня не только жизни пламя,

Но и все то, к чему взывает смерть,

Я вновь смотрю на мир Его глазами,

И потому мне нелегко смотреть…

Сегодня я живу, а это значит:

Дворами потемней иду домой…

Через всю горечь, боль и неудачи —

Но знаю, что мой Бог идет со мной…

Мой город

Мой прежний город стал свободней.

Здесь мертвых больше, чем живых…

Цветет сирень над преисподней

Еще советских мостовых.

Здесь нервно прячется в сединах

Печаль стареющих отцов…

Манящий траур магазинов.

И плач младенцев-мертвецов…

Но только тени в каждом тельце…

Здесь солнца нет… Омона Ра…

Здесь размножают злое в сердце

Под видом плотского добра…

Бренчат коробки-саквояжи.

И все – к столу и от стола…

Но в дыме, копоти и саже

Блестят церквей колокола…

Туда, где кладбище рассудков

И танцы в мертвом кабаре,

Приходят люди без желудков,

И Бог готовит им пюре…

А в мутном вареве мышленья

Клешнями всяческих сетей

Мой город тянет в пасть забвенья

Себя рождающих детей…

Они приедут в воскресенье.

Молитву каждый сотворит.

А путь живой сердцебиенья

Покроет твердый монолит…

И в эту общую дремоту,

Разверзнув огненно уста,

Пройдет средь спящих черный кто-то,

Заняв их прежние места…

Мой город кажется туманным.

И я боюсь, поддавшись сну,

Найти когда-то бездыханным

Себя на каменном полу…

Об ответственности

И после бунта, войн и вакханалий

Добра идеи не перевелись!

Так с поля жизни истины взлетали

И самолетом устремлялись ввысь!

Их согревало око мирозданья,

Орлы и змеи втайне стерегли.

Лишь только люди в страхе от незнанья

Замены им искали, как могли.

Древнейшим злом заполнились избытки

Застывшей в ожидании души.

Убитый Бог отправил людям в свитке:

«Создай свой мир, судьбу его верши!

Назавтра все откладывать – дороже,

Чем каждое мгновение ценить…

Намереньем быть истина не может, —

Единственно – искусством может быть…

Создай свой мир! Не отдавай и крохи

Изысканному в сердце «ничему»!

Ты отвечаешь! Целые эпохи

Прикованы к сознанью твоему!

Нельзя отсрочить совесть «на попозже»…

Жизнь не пустует! Жизнь – аэродром!

А зло, что нас терзает и тревожит,

Оставлено не сделанным добром…

Пусть ты пленен, пусть ты Сизиф – навечно!

Лишь созидай, все лучшее храня!

Приумножай все ТО, что человечно…

И делай ТО, что делает ТЕБЯ!»

Кораблекрушительное и океанное

Мое море открытий нисколько тебя не цепляет…

Можешь нежиться снова в пурпурно-лазурных волнах.

А мне новое слово тебя нарисует во снах.

А мне тошный мирок снова грусть о тебе навевает…

Дом двуликой души на просторах парящих зефиров —

Разнесут ураганы… мечты, словно вал земляной…

Космос бездн океанских забросит нас в чьи-то эфиры…

И, родная, теперь – никогда не случишься со мной…

Ты ушла под дождем бригантиной в открытое море,

И возможно – в стране, где сердца Бог покрыл

паранджой.

Мир пучины морской, как и я, для тебя стал – чужой…

И другим говоришь «I love you», а быть может —

«I’m sorry…»

Ну а что до меня – так я просто больная русалка.

Жду вестей от тебя, не надеясь в душе на ответ.