Диалоги о музыкальной педагогике - [18]

В истории культуры есть постоянный фонд, связанный с избыточным количеством идей. Есть наслоение художественной культуры, континуум самых высоких достижений искусства и вообще духовной жизни, все ее достижения, сконцентрировавшиеся в тех или иных человеческих образах, личностях, попавших в историю как факторы и факты, движущие и представляющие человеческую культуру. Все это и есть вертикаль в том смысле, что творческое движение личности бесконечно и устремлено в своем развитии вверх.

В.: Развитие личности музыканта и вертикаль - соприродны ли эти явления при некоторой доле строгости рассуждения? Дело в том, что музыканты более склонны говорить о глубине как символе проникновения в суть замысла.

О.: Понятие вертикали условно. Речь идет о приобщении к высоте, под которой понимается чаще всего духовное развитие. Вертикаль бесконечна. То, чего она касается в своих высших проявлениях, никто не знает, но об этом смутно догадываются некоторые художники, в том числе и музыканты (и другие люди, имеющие реальный духовный опыт независимо от специальности). Надо сказать, что эти догадки никогда не будут окончательно ясными и не будут стоять перед нами с определенностью каменной стены.

Именно эта неуловимость, грань между сомнением и ощущением правоты и говорит художнику о вертикали, о касании ее. Глубокое постижение музыки порою дает некоторую убежденность явного главенства вертикали. Тонко чувствующие поэты это знали давно. Осип Мандельштам:

Как успокоенный сосуд

С уже отстоенным раствором,

Духовное доступно взорам,

И очертания живут.

Назначение музыканта — быть вертикальным” человеком. Стремясь к высоте, он не имеет дело с грубыми, неповоротливыми, медленно преобразующимися материями. Музыкант касается тонкой реальности звукового искусства, которая откликается с той большей мерой совершенства, чем ближе сам музыкант к духовному началу. Надо еще сказать, что духовная вертикаль — понятие не внешнее, но внутреннее.

В.: При взятых точках отсчета каждое рассматриваемое явление должно иметь явную противоположность, противоположный полюс. Противопоставлено ли нечто именно так понимаемой вертикали развития личности-музыканта?

О.: В противоположность вертикали можно поставить ”горизонталь”. Здесь мы имеем в виду видимое и обыденно объясняемое расширение возможностей, обязанностей, проблем, идей, которое идет не вглубь, не ввысь, а вширь. Например, расширение сети учебных заведений культуры, а в них аппарата, введение новых дисциплин, уважение к количественным показателям, планам в обучении, навязывание критериев, оценок, методик.

В творческом классе по специальности ”горизонталь и ее проблемы” не так существенны, неспецифичны. Педагог делает ученика предметом своих забот, он думает о его судьбе, росте культуры. Педагог думает об ученике как о человеке вплоть до того — что ему делать, чем и как жить. Раньше многие музыканты жили в домах своих учителей. Жили годами. Делили с ними весь быт и культуру - были, как родные дети, - не по крови, но по духу. И это еще соединялось с практикой учения — переоценить такое невозможно. Учителю нечего было скрывать от ученика - он жил нравственной честной жизнью. Сейчас такое встретишь не часто, и, наверное, не только потому, что нет материальных условий... Может быть, педагогу есть что скрывать от ученика? Его жизнь порою касается таких аспектов, и сам он иногда вынужден поступать так, что лучше бы ученик этого не знал и не видел. С точки зрения развития личности это будет для ученика плохим примером.

Когда педагог берет в класс ученика, он снимает искажение цели, узость, ограниченность намерений. Ученик думает, что он пришел главным образом затем, чтобы научиться играть на виолончели; а педагог через игру на виолончели учит его жизни. Иначе говоря, на первом месте - забота о том общем, что дают избыточные средства для музыки.

В.: А как с таким подходом сочетаются собственно профессиональные заботы, ведь музыкант все-таки должен прежде всего крепко играть?

О.: Мы говорили о том, что ученики становятся частью личности педагога. Но по способу развития они воспитываются не на профессионализме (хотя это очень важно и на ранних этапах, если говорить о специальном классе детской музыкальной школы), они развиваются на том, что больше музыки. Если бы они учились только на основе профессиональных критериев, то есть двигались в некой объективной логике прочтения музыкального произведения, используя достижения ”школы”, ”класса”, — тогда они неминуемо по какому-то признаку были бы похожи.

Когда педагог учит на уровне ”школы”, он старается достаточно жестко удерживать рамки этой школы. Он считает, что достижения школы так ярки и сильны, что не грех и повторить их в подходах к новому музыканту. Пусть он тоже попытается играть в традициях школы.

Зачастую это связывается с убеждением педагога, что всем нужно показывать одинаково с высоты некоего идеала. Ученики на уроке получают художественное клише. Культивируется музыкально-исполнительский стиль класса. Все это выглядит респектабельно, престижно (если педагог входит в число ”самых” знаменитых, имеющих такое-то количество лауреатов) . Однако личность молчит, и педагог не выходит за пределы музыкальных задач. А надо вспомнить, что личность выше, чем специалист по отдельным видам искусства. И когда она интенсивно развивается, возникает избыточность духовных средств, которые можно применить в любом направлении. Но поскольку ученик связан с музыкальным исполнительством профессионально, то ему легче применить свои достижения в музыке.