Диалоги о ксенофилии - [32]

– Не чудаки, но пророки. И я пришёл в их мир – значит, меня не пугают его горизонты.

– Well done34, -кивнул Нэвилл. – Терриане не ошиблись, отправив Вас сюда.

– Отправив? – удивился Альдиен. – Я определяю свой путь сам, Джарианнон. И почему Вы повели речь о террианах?

– Разве не они Вас вытащили?

– Вряд ли, – не сразу ответил Альдиен, глядя на парящие вдали, за балюстрадой террасы, островерхие городские крыши. Нэвилл терпеливо ждал, потягивая глинтвейн. – Эти господа сумели исцелить меня, обучить унлатху и перенести с Теллура на третью планету Гуриама прежде, чем высохла кровь на моей рубашке. После чего деликатно удалились, так и оставшись незримыми.

– Вас оставили – на Румеке-три – одного?!

– С кораблём. «Катти Сарк» – тоже их подарок.

Он перевёл взгляд на Нэвилла. Тот сосредоточенно накручивал на палец чёрную прядь.

– Поэтому я и предпочёл стать террианином, – заключил Альдиен. – Рассказывать сказки о сверхразуме…

Он поморщился.

– Это не сказки, – возразил Нэвилл, дёргая себя за волосы. – Странники – такая же реальность, как Ваш «Летучий голландец».

– Кто?…

– Ваша «Катти Сарк». Она пропала без вести… м-м… лет пятнадцать назад и числится в реестре кораблей-призраков. Но невероятно другое. Поставьте на своё место любого Вашего соплеменника. Смог бы он в такой ситуации – не то, что действовать, но хотя бы сохранить рассудок?

Альдиен, подумав, пожал плечами.

– У меня тренированная психика. Я ведь прошёл все пять степеней посвящения.

– Ладно, возьмите любого из своих собратьев, прошедших все ваши изуверские степени посвящения. Смог бы он, сохранив рассудок, самостоятельно освоить корабль и добраться до Хэйн-Дианнона?

– Книги, разум и цель – всё, что для этого нужно.

– Ваш разум.

– Моя цель.

– Та, с которой Вы разминулись, – поддакнул хитроумный Одиссей.

– К лучшему, – Альдиен сжал кулаки и упрямо повторил, заговаривая тоску. – К лучшему. Ждать недолго. Через сто восемнадцать дней35 жена вернётся, и мы будем вместе – отныне и навеки – в мире без горизонтов, в син-ро, а не в монастырской келье.

Она воссияла пред его внутренним взором, окружённая своею светлой свитой – ореолом образов, ставших для него её символами, знаками её души. И у Нэвилла от этого сияния сузились зрачки.

– Капелла, омут, змея и хризантема, – задумчиво перечислил он. – Уж не Хэйно ли?

– Вы её знаете?

– Наслышан. А встречал только раз: мы с равным усердием посещаем заседания коллегии, – язвительно пояснил Нэвилл. Мотнул головой. – Нет, не может быть. Видимо, я опять неточно Вас истолковал. Или Вы её.

Альдиен нашёл в кармане грифель. Тонкой непрерывной линией очертил на салфетке Аннин силуэт. Нэвилл, хмуря брови, изучал рисунок так долго и так пристально, что Альдиен подобрался. Непростительное легкомыслие: разнежиться в милом незнакомом мире – быть может, обманчиво милом? – забыть об осторожности и выдать Аннион. Навлечь на неё опасность…

– Давайте уточним термины, – предложил Нэвилл. – Вправе ли Вы называть женой особу, не связанную с Вами взаимным обетом супружества?

– Закон целибата сохраняет силу и на Хэйне? – вопросом ответил Альдиен. Тяжёлая трёхгранная игла сама соскользнула из рукава в его пальцы.

Нэвилл нагнулся к нему через стол. В его вишнёвых глазах горело азартное мальчишеское любопытство.

– Вы в самом деле готовы убить за женщину? – шёпотом заговорщика спросил он. – И пришьёте меня без малейшего колебания?

– Не без. По чести, Ваша гибель меня огорчит. Поэтому верните-ка салфетку.

– Жаль. Портрет хорош. Вы не пробовали заняться этим всерьёз?

– Чем?

– У Вас явный талант художника.

– Никогда не смотрел на себя с этой точки зрения.

– В том-то и дело. Что, если я предложу Вам новую точку зрения? Вы можете выслушать спокойно, не выискивая в моих словах угрозу Вашей избраннице и не хватаясь за оружие?

Альдиен молча бросил иглу на стол. Она остановилась точно в центре, на равном расстоянии от каждого.

– Законы Ареньолы имеют силу только в Ареньоле, – мягко проговорил Нэвилл. – Незачем защищать от меня Хэйно. Снежной королеве не нужны ни защита, ни покровительство. Ей не довлеют религиозные или моральные догмы. Она – материально, интеллектуально и духовно независимый человек.

– Кто бы мог подумать, – проронил Альдиен.

– В таком случае признайте, что Вы ей – не сюзерен. У Вас нет никаких прав на неё. И никто на свете над нею не властен. Вчера она выбрала Вас. Завтра может пройти мимо. Не оттого, что дурна, а оттого, что свободна в своих склонностях. А может и остаться с Вами – но не по долгу, а по духовной потребности. Если Вы потеряете её, не считайте это обманом или предательством. Вы в другом мире.

– Не знающем духовной потребности в соблюдении долга?

– Да нет же! Мы чтим обязанность, и долг, и обет. Но никакими обетами не удержишь любовь. Она свободна.

– Вы, верно, полагаете, что верлибр свободнее сонета.

– А Вы полагаете, что свобода черпает мощь в ограничениях.

– Где грань между свободой и хаосом?

– И где – между долгом и косностью?

– Что, если не долг, скрепляет мою и твою свободы в надёжное «мы»? Можно ли не любить человека, принёсшего тебе обет и вверившего себя твоему обету?