Диалоги о ксенофилии - [11]

Вероятно, на Земле всегда рождались люди, обладавшие этой редчайшей и, в общем-то, не нужной человеку способностью. Рождались, жили и умирали, терзаясь мучительно прекрасными снами о полёте среди звёзд, ностальгией неведомо о чём – не осуществившись, не узнав и не реализовав своего дара и предназначения. Только когда человечество вышло за пределы астросферы, – тогда обнаружилось, что даже самые мощные компьютерные системы не способны проложить курс в непрерывно меняющемся мире, учесть мириады возмущений, найти путь обратно к Солнцу, что корабль неизбежно заблудится в хаосе звёзд, туманностей, облаков, гравитационных ловушек, если его не поведёт человек, умеющий ориентироваться в этом мире, как эвенк умеет ориентироваться в тайге.

Их назвали кормчими, или спэйсгайдами, или – на языке Хэйн-Дианнона – юэнсинами, что означает «истинный путь», или «путь истины», или «путь Вселенной».

Чаще всего кормчими становились, как ни странно, люди, далёкие от Звёздного флота. Солидные капитаны суперлайнеров, лихие спасатели, флибустьеры-разведчики, даже зелёные курсанты часто относились к юэнсинам, как некогда гусары к штафиркам, как здравомыслящие – к юродивым и блаженным: со сниходительно-насмешливо-жалостливым покровительством, – словно в отместку за те часы, когда они оставляют пульт управления, уступая корабль кормчему; за часы безделья, замкнутого в уютной норке, в течение которых кормчий, сливаясь с кораблём, гонит его сквозь сумасшедшие пространства.

Анна вывалилась из капсулы, сделала глубокий вдох, с болью расправляя спавшиеся лёгкие. Сквозь пляску звёздных лучей смутно проступали контуры рубки. Мучительно хотелось пить, как всегда после син-ро.

Кто-то сунул ей в руки холодный стакан, провёл ладонью у неё перед глазами.

– Я вижу, – успокоила она кого-то, не узнавая собственного голоса. – Где Тай?

После грейпфрутового сока в голове слегка прояснилось. В противоположном углу рубки Фанни отпаивала смущающуюся Тай, заслонив её собою. Ещё стаканчик…

– Спасибо, Дим.

– Как Вы себя чувствуете? – спросил Эйнар.

Она откинула голову, упёршись затылком в стену, и улыбнулась. Эйнар кивнул. Это выражение экстатически-отрешённого вдохновенного блаженства он видел у всех своих спэйсгайдов после перехода. Спэйс-наркоманы. Откачнулась от стены… Эйнар подхватил её. Но Анна стояла твёрдо; поддержка превратилась в объятие.

– Успею я выспаться? – спросила она, отводя его руку, как ветку.

– Вы с Тай вывели «Веспер» впритирку к астросфере, – почтительно доложил штурман.

– Спите спокойно, – сказал Эйнар. – Всё остальное может и подождать.

Ориентируясь не столько вестибулярно и зрительно, сколько по мышечной памяти, Анна нашла свою тахту, растеклась по ней и рухнула в бездонный сон.

В активационной мембране она была более, чем нагой. Тончайшая чёрная оболочка подчёркивала льющиеся правильными дугами линии её тела, напомнившего Эйнару статую якшини в Кхаджурахо. Она улыбалась во сне. На выступающих скулах розовел чуть заметный румянец. Эйнар долго смотрел на неё, трогал волосы, тёмно-пепельные, как шерсть дымчатого котёнка. Потом разорвал мембрану от шеи вниз.

Плёнка опадала невесомыми клочьями с медленно гаснущими зелёными искрами. Анна глубоко вздохнула и раскинулась во сне. Эйнар обнял её, расслабленную, горячую, не боясь разбудить: после син-ро сон спэйсгайда крепок. Эйнар мог делать с ней всё, что хотел. Он не торопясь ласкал её, забираясь в самые тайные, самые недоступные уголки её тела, погружаясь в его нежные глубины, ловя на её губах едва слышные вздохи, отдыхал, умиротворённо целуя её, и с новыми силами отправлялся в путь – добывать наслаждение из её покорной плоти.

Он не сразу заметил, что она проснулась. Ему вдруг стало неуютно; Эйнар поёжился, поднял голову – и встретил недоуменный взгляд женщины.

– О-о, я разбудил Вас, простите, – он поднёс к губам её пальцы.

– Другой вины Вы за собой не чувствуете? – холодно, но без особого гнева осведомилась она.

– Нет, – улыбнулся Эйнар, ободрённый её спокойной реакцией. – Можно ли ставить в вину преклонение перед красотой?

Она поморщилась, точно услышала фальшивый аккорд. Потом встала и извлекла из-за дисплея припрятанные тонкие сигареты из хэйнского сыбхи. Курить на корабле, мягко говоря, не принято. Но Эйнар в такой ситуации не смел даже выразить недовольство – и видел, что Анна отлично это понимает.

– Вы можете казнить меня за нетерпение, – он шутливо упал перед ней на колени.

– Я бы назвала это иначе, – раздумчиво сказала она. – Вы вели себя…

Она хотела сказать: «Как мелкий воришка», – но решила, что это было бы слишком резко.

– Инфантильно, – закончила она. – Это на Вас не похоже.

Эйнар встал и взял её маленькую руку в свою горсть.

– Да, я сам себя не узнаю. Но признайтесь: и Вы довольны исходом! Вы расцвели, глаза Ваши блестят…

– Исходом, Вы правы: Вы начали с завершения. Чего же ещё Вы ждёте?

Она не повышала голоса. Эйнару внезапно почудилось, что он попал на предметный столик микроскопа.

– Значит, Вы не сердитесь? – осторожно спросил он.

– Нет.

Эйнар облегчённо перевёл дыхание и, притянув Анну к себе, потребовал: