Диалог с историей (сборник) - [46]

В 2014-м году, несмотря на попытки отговорить меня от поездки в Сирию, я все-таки поехад в эту страну. Был в Дамаске, совершал там богослужения, и был свидетелем народного воодушевления и энтузиазма. Разговаривая и с мусульманами, и с христианами, встречаясь с политическими деятелями, я понял: если радикалы исламского толка придут к власти в Сирии, то первыми, кто от этого пострадает, будут христиане. Как это уже произошло в Ираке.

Еще при режиме Саддама Хусейна мне довелось побывать в этой стране, в том числе в северных районах, в Мосуле и его окрестностях, где я посещал древнейшие христианские монастыри, видел благочестие народа и радовался тому, что в мусульманском окружении спокойно существуют христиане. Сейчас от всего, что видел, практически мало что осталось: монастыри разрушены, храмы взорваны. То же самое могло произойти и в Сирии. Именно поэтому христиане активно поддержали законного президента Башара Асада и его правительство, – в стране был обеспечен определенный баланс сил и, что очень важно, люди чувствовали свою защищенность. И участие России в сирийской ситуации было связано не только с решением геополитических вопросов. Присутствовала и другая важная идея – защита христианского меньшинства. Еще в 2013-м году, когда в Москву на празднование 1025-летия Крещения Руси приехали главы Поместных Православных Церквей, то во время встречи с Владимиром Владимировичем Путиным, основным и самым сильным посылом в его адрес были просьбы о том, чтобы Россия приняла участие в защите христиан на Ближнем Востоке. Благодаря этому, по крайней мере в Сирии, был предотвращен геноцид христиан.

Заступничество за единоверцев и – шире – за тех, кто не может сам защитить себя – это, не побоюсь этого слова, благородная роль. Замечательно, что Россия не уклоняется от этой роли.

* * *

«Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?» – задавался вопросом святой царь-псалмопевец Давид. Сегодня, через три тысячи лет после того, как были сказаны эти слова, нам снова предстоит ответить на этот вопрос.

Сегодня борьба за будущее – это борьба за антропологию. Это борьба за определение того, что есть «человек». Сюда входят вопросы о биотехнологиях, прогрессе человеческой природы, искусственном бессмертии.

Уже слышатся голоса, которые утверждают, что в скором времени удастся так модернизировать наш разум, наше тело и отношения в обществе, что возникнут новые существа, превосходящие людей. Не случайно идеология этого процесса называется «трансгуманизмом», – то есть, существованием по ту сторону человека, за пределами человечности.

Вера в технологию сегодня пришла на смену вере в прогресс. Это квазирелигия. Не только она сама, но и ее исходные предпосылки являются ложными, потому что источник совершенствования находится внутри человека, а не снаружи. Обратное утверждение ведет в сторону от магистрального христианского пути, в конечном счете – в сторону расчеловечивания, а значит, к разрушению социума и концу истории.

Развитие новых технологий приводит к ситуации, когда задачи в сфере экономики и управления реализуются машинами по заранее установленным алгоритмам. Это провозвестник общественных изменений, последствия которых заслуживают самой тщательной оценки. И это не алармизм.

Стоит только Церкви сказать, что отдельные новации, в том числе связанные с развитием электронных средств управления обществом, несут в себе помимо пользы и опасные последствия, как тут же на нас обрушиваются с критикой, будто бы Церковь выступает против прогресса. Нет, мы не против научно-технического прогресса. Но мы обязаны напоминать, что слово «прогресс» пишется с маленькой буквы. Что прогресс – это преобразование природы, а не сознания людей. Что это технологии и научные открытия, но не историческое или сверхисторическое божество, не предмет культа, не то, во имя чего допустимо манипулирование людьми. Человек вправе быть выгодополучателем, а не расходным материалом прогресса.

Церковь обязана говорить правду даже тогда, когда большинство людей из-за недостатка качественной информации очаровано какой-то сверхидеей. Должен быть тот, кто скажет, что у прогресса есть и другая сторона, что прогресс и культ прогресса – это не одно и то же.

Необходимо сказать несколько фраз об автоматизации, роботизации и дигитализации. Автоматизация происходит не только в сфере управления. Роботизация и автоматизация производственных и бизнес-процессов стала реальностью современности. Машины и программное обеспечение могут заменить человека во многих областях, будучи дешевле, быстрее и надежнее. Работники – это люди, которые болеют, уходят в декрет, совершают ошибки, испытывают депрессию, все чаще проигрывают конкуренцию компьютерам и роботам. Сокращение числа рабочих мест в связи с автоматизацией может привести к серьезным социальным потрясениям, если решение не будет найдено.

Побочное последствие развития ряда технологий – комплексная дегуманизация общественных отношений. Отношения в сфере государственного управления всегда были отношениями между людьми, а могут стать отношениями человека и машины. Дело, в конечном счете, не только в росте безработицы, как уже было сказано, но и в ликвидации человеческих отношений там, где они всегда существовали. Как восполнить этот дефицит, как преодолеть разобщение людей – вопрос, приобретающий все большую остроту.