Диагноз - [7]

— Я должен положить конец этому безумию, — громко произнес он, полной грудью вдохнув автобусный выхлоп. — Меня ждут люди, и я не имею права отсиживаться здесь. Вперед, вперед!

Он ударил раскрытой ладонью по шероховатому бетону станционной стены. Со второго раза он непременно узнает нужную станцию, он вспомнит, он просто обязан вспомнить, куда едет, он, несомненно, все вспомнит.

В начале обратного пути через Бостон Чалмерс рассматривал каждую станцию еще более пристально, чем прежде. На двух остановках он даже выбегал из вагона и ходил по платформе, стараясь обрести память в бетоне и кирпичах подземных сооружений. Поезд был теперь заполнен едва ли наполовину. В основном это были домохозяйки, туристы и студенты колледжей, едущие на дневные летние лекции. В дальнем конце вагона, где мужчина в расшнурованных походных башмаках тискал какую-то женщину, раздался смех. На станции «Чарлз-стрит» Чалмерса вырвало.

— Что с вами? — спросила студентка в очках, сидевшая напротив. Он посмотрел на нее пустым невидящим взглядом. Она отодвинулась на несколько сидений. Скорчив гримасу, он лег, заняв три места, но снова сел, когда поезд выехал на мост, пересекавший реку. Теперь вся акватория была занята яхтами, чьи белые паруса раздувались от ветра. Вдали были видны упирающиеся друг в друга бамперами автомобили, ползущие по параллельному мосту. «Кендалл-сквер/МТИ», «Центральная», «Гарвард», «Портер-сквер», «Дэвис-сквер». Чалмерс больше не выходил из вагона на каждой остановке. Вместо этого он решил садиться, смотреть на станцию, а потом снова ложиться.

— Что со мной случилось? — вновь и вновь повторял он.

Потом он снова оказался на станции «Элуайф», конечной остановке красной линии, откуда, как ему смутно вспомнилось, он сегодня утром начал свой путь. К счастью, дежурный по станции не зашел в вагон и не попросил его выйти, и теперь Чалмерс мог спокойно лежать на своих трех сиденьях и ждать, когда поезд вновь отправится к станции с голубями. Когда в вагоне было полдюжины пассажиров, поезд снова полетел на юг. Было начало двенадцатого утра двадцать пятого июня.

Совершенно неожиданно его обуяло непреодолимое желание идти. У него назначено деловое свидание на полдень. Хрипло вздохнув, он встал и побрел по вагону, держась за поручень и скользя невидящим взглядом по рекламным плакатам. Снаружи темным потоком стремительно текла чернота туннеля. На этот раз его поведение привлекло всеобщее внимание. Волосы свалялись и блестели от пота, галстук развязался и болтался на шее, измятая рубашка покрылась грязными пятнами. К тому же было совершенно непонятно, куда делся пиджак.

— Что со мной случилось? — спрашивал он каждого, кто смотрел ему в глаза дольше секунды. Он привык к посторонним взглядам и перестал смущаться. Однако по-прежнему не решался спросить ни у кого из пассажиров, куда он едет и кто он, собственно, такой. Мужчина в надетой задом наперед бейсболке начал шутовски подражать Чалмерсу: «Что со мной случилось? И правда, парень, что со мной случилось? Нет-нет, со мной. Что бы это могло быть, док?» Человек последовал за Биллом до конца вагона и попытался поближе познакомиться с его сотовым телефоном. Билл крепко сжал аппарат и поспешил обратно, к противоположному концу вагона. Молодые мужчина и женщина держали друг друга за руки и смеялись. Увидев Чалмерса, они отвернулись и принялись перешептываться. Пол был усеян газетами и пакетами из-под сандвичей. В глаза бил нестерпимо яркий свет люминесцентных ламп. Двое парней с одинаковыми плеерами, одетые в одинаковые шелковые рубашки, с любопытством посмотрели на Чалмерса.

— Что со мной случилось? — спросил он их. В ответ они только пожали плечами. Сзади кто-то тронул его за плечо. Он обернулся. Женщина средних лет с зелеными яркими глазами. Она дала ему долларовую банкноту и отошла. Галстук упал на пол. — Мой кейс, — сказал он.

На следующей станции он перешел в соседний вагон. «НЕ ПРИСЛОНЯЙТЕСЬ К ДВЕРЯМ». Он посмотрел вниз и увидел, что на его ботинках развязались шнурки. Это раздражало, и он сбросил обувь. Поезд резко затормозил на повороте, и Чалмерс упал на пол, угодив щекой в только что выплюнутый ком жевательной резинки.

— Вам надо сесть, пожалуйста, сядьте, — раздался чей-то голос.

Но он встал и продолжал идти, чувствуя себя свободнее без ботинок и носков. Сняв еще и рубашку, он швырнул ее на сиденье. Лицо женщины словно растворилось и пропало. Послышались негодующие крики. Чалмерс поспешил по проходу дальше.

Когда в вагон на станции «Южная» вошли полицейские, они нашли Чалмерса лежащим на полу в эмбриональной позе с телефоном, прижатым к голой груди.

БОЛЬНИЦА

— Какой клевый мобильник, а, Мэтт? — сказал молодой патрульный своему напарнику, когда они, перевернув Чалмерса на спину, прикрыли его грязным одеялом. — Что мы ему предъявим? Публичное совокупление с сотовым телефоном?

Напарник, старший годами полицейский, в ответ только нахмурился и повернулся к небольшой толпе бывших пассажиров, которые, возбужденно переговариваясь, сгрудились у края платформы, с любопытством заглядывая в вагон.

— Ну что уставились? — крикнул старший патрульный и взмахнул снятой с головы фуражкой. — Надо же хоть немного уважать человека.