Диагноз доктора Холмса - [11]

Селиванов и правда походил на человека, который мог похитить конкурента, поэтому его допросили, а потом и следили за ним, но это ни к чему не привело. На день похищения Увашева у него было алиби, да и потом он вел себя как обычно. Понаблюдав за ним с неделю, полицейские сдались. Частные детективы, нанятые Полиной, продержались чуть дольше, но и они вынуждены были признать, что Селиванов, похоже, никак не связан с исчезновением Увашева.

Прошел месяц, мучительный для Полины и непродуктивный для полиции. И вот тело Сергея Увашева обнаружили в кинотеатре, который располагался в том самом развлекательном центре, где он когда-то пропал. Правда, теперь останки, насмешливо усаженные кем-то в кресло, мало напоминали крепкого моложавого мужчину с фотографии, переданной сыщикам.

— Он умер от голода, — тихо пояснил Дима. — И ни от чего больше. Обычно этот процесс отнимает больше месяца, если мы говорим о здоровом и еще достаточно молодом мужчине. Я бы сделал ставку дней на шестьдесят. Но вскрытие показало, что Увашев получал очень мало воды и содержался в отвратительных условиях. Не знаю, что там происходило, но он дошел до той стадии нервного истощения, когда он добровольно травмировал сам себя.

Леон не был медиком, но и он знал основные симптомы смерти от голода, долгой, мучительной и превосходящей порой даже самые изощренные пытки. Он не был сентиментален, годы, проведенные в армии и в полиции, отучили его от этого. Но когда он представлял все, что приходится пережить умирающему от голода, даже ему становилось не по себе.

— С ним ничего больше не делали? — спросил он. — Не били, не кололи яд, наркотики?

— Ничего. Я лично осмотрел тело и могу это гарантировать. Его просто заперли где-то, и все травмы, которые он получил, были нанесены им же. А потом он умер…

— И оказался в кинотеатре?

— Именно так. Оказался — лучшее слово для того, что случилось с его трупом.

Никто не мог сказать, как именно тело Увашева доставили на сеанс. До этого зал был закрыт больше часа, а преступник, судя по тому, как расположили труп, никуда не спешил. В самом кинозале камер не было, а вот в коридоре их хватало, но ни одна не засняла ничего похожего на человека, несущего труп. Да, Увашев, погибший от истощения, был куда легче своего первоначального веса. Но он все равно оставался крупным мужчиной, такого в стаканчик от колы не спрячешь!

— Записи не могли пропасть? — полюбопытствовал Леон.

— Самый умный, да? Конечно, все сразу подумали о пропавших записях — это был бы такой удобный вариант! Но ничего там не пропадало. Камеры работали исправно, не исчезла ни одна минута съемки, а толку? Труп по коридору не проносили, он появился сразу в кинозале!

Леон и сам понимал, что его вряд ли доставили бы через главную дверь. Перед дневным сеансом народу в развлекательном комплексе хватало, а такое зрелище сложно упустить!

Что ж, того, кто это сделал, не зря прозвали Гудини. Леон и сам подхватил бы это прозвище, если бы все еще работал в полиции.

— Когда стало известно, что Увашев мертв, на Селиванова посмотрели по-другому, — продолжил Дима.

— Его же и так допрашивали!

— Но в момент, когда не все верили, что Увашев пропал, а не сбежал с большегрудой куртизанкой. Теперь же не оставалось сомнений, что он мертв — и был похищен ради убийства. А Селиванов не раз угрожал ему, все его алиби предстояло проверить еще раз. Следователю, который тут же вызвал его на допрос, показалось, что теперь Селиванов не так спокоен, как раньше. Он не сказал ничего особенного, но выглядел встревоженным.

— «Выглядел встревоженным» в суде не предъявишь, — рассудил Леон. — А даже если предъявишь, любой адвокат это обратно тебе в лицо швырнет. Скажет — мол, мой клиент знал, что все пальцы сразу укажут на него, потому и нервничал, как любой законопослушный человек. Но ты, кажется, сказал, что этот законопослушный человек тоже склеил ласты?

— Да, через несколько часов после допроса.

Никто не подозревал, что Селиванов умрет. Он был силен, осторожен, он знал, что у него немало врагов, и сделал все для обеспечения собственной безопасности. Однако это его не защитило, и тем же вечером жена нашла в спальне его остывающий труп.

— Внешних повреждений мы сначала не обнаружили, — указал Дима. — По крайней мере, таких, которые привели бы к смерти. Но тело выглядело странно: оно буквально истекало кровью. Я в жизни такого не видел!

— Ты проводил осмотр?

— И вскрытие тоже. Сначала я не понял, зачем меня вызвали, а потом уже хотел разобраться.

Леон прекрасно знал эту сторону брата. Многим Дима казался холодным и бесчувственным, не способным даже на пародию азарта. Однако в глубине души он тоже был охотником, пусть и по-своему, не так, как Леон.

Во всем, что касалось его профессии, неизвестность его раздражала.

— Ну и как, разобрался? — осведомился Леон.

— Частично. Он умер от обширного внутреннего кровотечения. Мозг, почки, сердце, легкие — всюду была кровь.

И снова Леон пожалел о том, что его воображение было способно слишком быстро и ярко создавать такие образы.

— Какого черта? — только и смог произнести он.

— Его кровь полностью потеряла способность сворачиваться, — пояснил Дима.