Дхарма в аду - [30]

Не считаться с другими людьми – это обычная форма поведения в тюрьме. Это здорово раздражает, особенно когда кто-либо ведёт себя открыто пренебрежительно. Что касается меня, то я обычно давал человеку выговориться или просто уходил. Иногда и я мог огрызнуться в ответ, но такое случалось не часто.

Даже за неделю до освобождения у меня произошла подобная ситуация. Это был парень, который состоял в моей группе на курсе обучения работе с текстовыми редакторами. Его как раз тогда отчислили из группы. Закоренелый уголовник, который провёл в тюрьмах много лет, он выглядел как зататуированная гора мускулов ростом под два метра, и презирал всякого, кто не отсидел долгий срок. Я испытывал к нему симпатии, но он почему-то решил для себя, что это из-за меня его отчислили из группы, хотя это был совершенно не так. В тот день я проходил по одному из коридоров и наткнулся на него. Он мыл шваброй (древко которой считается традиционным оружием в тюрьме) полы в одном из холлов. Когда я попытался по-дружески заговорить с ним, он вдруг как с цепи сорвался. Он орал и ругался – угрожал мне, что, если бы мы сейчас были в «обычной тюряге», то одними разговорами дело бы не обошлось. Я сохранял спокойствие и не спорил, позволяя ему выпустить пар. Я понимал, что начни я пререкаться, это только ещё больше распалило бы его ярость. В конце концов он просто презрительно отвернулся, и я смог пойти дальше.

Чему же я научился в тюрьме? Я убедился, что если практиковать, то можно справиться с любой сложной жизненной ситуацией. Я увидел, что, живя в таком полном страдания месте, где царит полное отчаянье, препятствия могут стать путём и топливом для трансформации. И я искренне благодарен судьбе за этот опыт.

Глава 9 Путь служения

Совсем недавно, на ежегодном симпозиуме Американской психиатрической ассоциации, который был посвящён проблемам исправительной системы, я представил модель реабилитации, которую назвал «Расширение возможностей». Эта модель основывается на вере в то, что главной чертой человека является добродетель, а не неизбежность первородного греха. Она уделяет основное внимание силе человека, а не его слабости. Уникальным и наиболее важным аспектом этой модели является служение, которое иногда называют «социально ориентированная духовность». Служение предоставляет заключённым возможность выйти за пределы их собственных забот, приносить пользу и принимать участие в жизни других людей. Это служение, в свою очередь, привносит что-то новое и в их жизнь, трансформирует её. Социально направленная духовность включает в себя помощь другим, которая осуществляется в рамках собственного духовного развития. При таком подходе служение действительно идёт на пользу тем, кому мы помогаем.

Все мы видим, что окружающий мир наполнен страданием, и у всех у нас есть желание что-то сделать, чтобы это изменить. Бывает так, что когда мы видим страдание и несправедливость, то нас начинает переполнять гнев. Я провёл много лет в тюрьме, и она стала частью моей жизни. Поэтому когда я вижу то, что происходит в тюрьмах, я начинаю злиться. Что же нам делать с тем гневом, который возникает, когда мы видим, как люди страдают?

Многие становятся активистами социальных движений именно потому, что их переполняет гнев и недовольство системой, и это вполне естественно. Возможно, без гнева и негодования у нас вообще не возникало бы устремления что-либо делать. Таким образом, гнев может подтолкнуть нас к позитивным действиям, направленным на устранение страдания. В то же время, причиной этого гнева может быть не реакция на страдание других людей, а какой-то импульс внутри нас самих. Гнев может возникать из подавленной, неосознанной ярости, связанной с каким-то событием из нашего прошлого. Возможно, у нас был некий опыт, вызвавший сильный гнев и возмущение, которые остались неосознанными, и потому у нас не было шанса их как-либо выразить, поделиться своими переживаниями с другими или даже просто признать сам факт их существования.

Таким образом, социальная несправедливость или страдание других людей могут дать импульс для высвобождения этих подавленных эмоций и направить их в определённое русло: «Это ужасно, гадко и несправедливо!». В результате может получиться так, что наши подавленные гнев и возмущение, наконец, найдут свой выход, но будут направленны на то, что практически никак не связано с нашей личной болью. Если мы проанализируем свой ум с помощью практики осознанности – такой как медитация – тогда мы, возможно, определим, вызвана ли наша реакция какими-то внутренними, сугубо личными проблемами. Ведь если мы действуем под влиянием нашего собственного подавленного гнева, как мы сможем помочь другим? Что мы разделим с ними? Ради кого мы это делаем?

В тюрьме в качестве добровольцев работает множество представителей различных духовных общин. Но если в тюрьму приходят люди, которых раздражает то, как в тюрьме всё устроено, то что они могут дать заключённым? Смогут ли они способствовать духовной практике заключённых, давая волю своим бессознательным эмоциональным проявлениям? Если мы решили, что необходимо что-то предпринять по поводу несправедливости и страдания других людей, то очень полезно сделать паузу и внимательно проанализировать свои намерения. Хотя нам и не следует впадать в экзистенциальные сомнения, лишающие нас возможности оказать хоть какую-то помощь, тем не менее готовность проанализировать себя и свои реальные намерения нам не помешает.