Дхарма в аду - [29]

Приняв такое решение, я принялся за практику и стал раздумывать, как именно я могу помочь пациентам больницы. Я организовал группу для желающих заниматься медитацией, стал принимать участие в организации демонстрации кинофильмов умирающим пациентам. Меня также очень беспокоило положение больных СПИДом. В нашей больнице этих людей держали взаперти, не давая им пересекаться с другими пациентами для их же безопасности. В 1985 году все боялись СПИДа. Я связался с различными фондами, которые занимались защитой прав людей больных СПИДом, а также с другими специалистами по организации помощи умирающим. В результате это привело к тому, что в больнице был организован хоспис, в котором могли добровольно работать сами заключённые.

Мне пришлось определиться, и я решил не витать в собственных фантазиях о том, как могла бы сложиться моя жизнь, а жить обычной тюремной жизнью со всеми её реалиями и попробовать применить то, чему я успел научиться у своих буддийских учителей, пока был на свободе. Люди говорят мне, что моя деятельность вызывает восхищение и вдохновляет их, но говоря по правде, у меня просто не было другого выбора. Моя связь с Трунгпой Ринпоче никогда не прерывалась – было ощущение, что он всегда находится где-то здесь, прямо за моей спиной – и что мне оставалось делать, как не практиковать то, чему он меня учил? Мне крупно повезло, ведь большинство людей, попадающих в тюрьму, не обладают такими инструментами и ресурсами, какие были у меня. Я уделял практике всё свободное время, и это придавало мощный импульс и моим занятиям с группой по обучению медитации, и добровольной работе с пациентами хосписа. Всё это, в свою очередь, вызывало интерес у других заключённых, что приводило в наши группы новых участников.

Жизнь в тюрьме в большинстве своих проявлений кажется довольно неадекватной, но при этом заключённые очень ценят «нормальных парней». Порой кто-нибудь пытается сыграть такого «нормального парня» и начинает много суетиться и что-то делать, но, как правило, это лишь видимость бурной деятельности, а его настоящая цель – завоевать уважение других заключённых. Но если кто-то действительно является «нормальным парнем», – а под этим я подразумеваю способность быть «настоящим», искренним, честным, обладать внутренней силой осознания своей истинной сущности – то это делает его очень влиятельным и уважаемым человеком. Хотя кого-то подобный человек может и раздражать – такое тоже случается. Но лично для себя я пришёл к выводу, что, если быть честным с самим собой – признаться себе, какими качествами ты действительно обладаешь, а какими нет – и при этом быть отзывчивым и относиться к другим людям с уважением, то они отвечают тем же.

Итак, тема сегодняшней беседы – «Трансформация препятствий». Если говорить о препятствиях, то единственный метод работы с ними, который я сумел найти, это практика. Практика – это то единственное средство, которое, как я обнаружил, помогает объединиться с тем пространством, где ум пребывает в покое, и потом, взглянув на препятствия из состояния покоя, прийти к выводу, что с ними вполне можно работать, что они не являются такой уж «нерешаемой» проблемой, какую рисует наше концептуальное воображение.

Я приведу вам одну историю в качестве примера. Однажды я сидел у себя в камере и смотрел в окно. Это был для меня один из способов поддерживать ум в стабильном состоянии. Окно выходило на заросший травой тюремный двор, и я мог видеть кроликов, которые прорыли ход под ограждением и шмыгали по нему с той стороны во двор и обратно. Я также видел птиц, которые свободно летали по двору и за его пределами. Неожиданно мне в голову пришла мысль о том, что ни птицы, ни кролики понятия не имеют, что они посещают тюрьму. Я тут же осознал, что моя печаль заключённого – это просто ментальная конструкция. Таким образом, приняв препятствия как часть практики, я стал воспринимать их как препятствия, которые можно преодолеть (другими словами, я не сдавался каждый раз, когда они представлялись слишком сложными и, казалось, были сильнее меня). Я решал проблемы с помощью практики, тренируясь поддерживать ум в стабильном состоянии и не позволяя ему уноситься вслед за мыслями и эмоциями. Когда у меня это получалось, я замечал, что большинство моих мыслей не имеют к реальности никакого отношения, что я просто сам всё себе напридумывал. Придя к такому выводу, следующее, что я делал – это давал новой истине проникнуть в своё сердце.

В тюрьме я работал учителем. Ученики в моей группе отличались буйным нравом, неуправляемостью и дерзостью. Их неадекватные и импульсивные поступки обуславливались тем, что у них были явные проблемы с обучением. Большинство из них выросли в трущобах, где не было никаких учебных заведений, и мало кто в детстве получал хоть какую-то поддержку и одобрение.

Ко мне почему-то тянуло именно самых отчаянных парней в классе, и все они хотели быть со мной приятелями, что не всегда было для меня удобно. В течение заключения у меня было несколько разных компаний друзей. В одной такой компании мы иногда составляли десятку самых несносных, неприятных людей – «главных засранцев тюрьмы», и я не могу сказать, что горжусь своим участием в этой забаве. Иногда мы сокращали список до пяти человек, делая его таким образом ещё ядрёнее. А потом мы ради прикола проводили дебаты о том, кого назначить засранцем номер один. И знаете что? Для меня это каждый раз кончалось тем, что парни из нашего чарта потом прилипали ко мне и пытались набиться в приятели. Это был тот тип людей, которые, вернувшись в блок со смены в два часа утра, ведут себя как слоны в посудной лавке и им при этом абсолютно наплевать на своих соседей.