Дежурный по звездам - [6]
— Я пойду, — осторожно сказал Кузовлев.
— И не думайте, не отпущу. Вы с дороги, наверное, голодный. Чайку попьете со мной, перекусите. Садитесь, садитесь. Звать-то вас как?
— Владимир Кузовлев.
Женщина быстро резала хлеб, сыр, то и дело о чем-то спрашивая Кузовлева.
Он отвечал иногда невпопад, думая о чем-то своем.
Медленно, почти машинально, съел бутерброд. Потянулся за вторым, но тут же отдернул руку. Он заметил, что маленький кусочек сливочного масла старая женщина долго размазывала ножом по хлебу, а потом бережно положила на него крохотный кусочек сыру — тоньше бумаги.
— Кушайте, кушайте, Владимир, не стесняйтесь, — спохватилась старушка, заметив нерешительность гостя. — А на меня, старую, не обращайте внимания. Я блокаду пережила в Ленинграде. На всю жизнь научилась есть по маленьким кусочкам. Ни одной крошки мимо рта не пронесу. Три сына у меня на руках осталось, муж воевал. Каждый день делила пайку хлеба на четыре части. Сначала нам выдавали по двести пятьдесят граммов на день, потом стали давать по сто двадцать пять. А были дни и вовсе без хлеба. Не могли подвезти из-за обстрелов. На мельнице пол поднимали. Мучную пыль собирали! Вот, милый, какую жизнь мы испытали. Не приведи господь вам такое. — Старушка вздохнула. Даже слезы навернулись у нее на глаза. — Пригласили нас, рабочих, помню, на бюро горкома. Я тогда первый раз Жданова вблизи увидела. Вот как сейчас вас. Сидели мы все рядом: рабочие, врачи из госпиталей, моряки. Андрей Александрович обратился тогда к летчикам, что на них, дескать, одна надежда. Москва, мол, посылает транспортные самолеты с продуктами, нужно любой ценой доставить их ленинградцам. Не я прошу вас, сказал он тогда, а вот эти рабочие просят, — показал он на нас. — Просят их жены, дети. Просят все голодающие ленинградцы!
Поднялся невысокий летчик, такой черноволосый, представительный, и сказал: «От имени своей эскадрильи я заверяю партию, вас, товарищи рабочие, что самолеты доведем. А «мессершмитты» будем сбивать, таранить!»
И сдержали летчики слово.
Кузовлев сидел тихо, боясь даже прихлебнуть чай, чтобы не помешать рассказу. А женщина, захваченная воспоминаниями и обрадованная, что может рассказать новому человеку то, с чем постоянно жила и о чем уже много раз рассказывала своим (они уже и слушали ее невнимательно — все давно известно), продолжала говорить:
— Больно трудная выдалась зима в сорок втором. Похоронила я двух сыновей. Плакала, когда смотрела на последнего — на Анатолия. Он весь светился. В чем только душа держалась. Каждый день ждала — умрет. Начали эвакуировать детей из Ленинграда, ну и я отправила сыночка через Ладогу. Долго ждала весточку от него. Боялась — погиб при бомбежке или помер. А он до Казахстана доехал. Когда через три года увидела — не узнала. Вытянулся, в плечах раздался. В ремесленном уже учился. На слесаря. Потом стала замечать, приходит мой парень домой поздно. Испугалась: может, с плохими ребятами завел дружбу. Допытываться стала. Тогда и признался он: записался в аэроклуб, летать захотел. Видно, запали ему в душу мои рассказы о ленинградских летчиках.
Резко зазвонил телефон. Женщина поспешно сняла трубку.
— Ну вот, дал бог внученьку, — сказала она Кузовлеву, когда положила трубку. — Из роддома звонили. Сынок — добытчик, а дочка — хозяйка, — довольно улыбнулась счастливая бабушка.
Кузовлев понимал, что ему не время засиживаться. Но не мог сразу встать из-за стола, боясь обидеть хозяйку. Снова заливисто зазвонил телефон.
— Слушаю вас, — сказала женщина. — Поняла, милый, поняла. Сейчас позову лейтенанта. Он самый. Прибыл. Не беспокойтесь. Владимир, подойди, пожалуйста. Звонят из комендатуры.
— У телефона лейтенант Кузовлев. Слушаюсь, товарищ майор. Направляюсь к вам немедленно.
Военная комендатура помещалась на территории бывшего мужского монастыря в трапезной, сложенной из красного обожженного кирпича. Витые решетки на полукруглых окнах венчали массивные кресты. Лейтенант почти с суеверным страхом вошел в узкую калитку, врезанную в толстые дубовые двери.
Комендант сидел в маленькой комнате с низким сводчатым потолком, загораживая спиной окно. Он был краснощек и широкоплеч. Контраст между внешностью коменданта и аскетическим монастырским убранством был так разителен, что Кузовлеву вдруг стало весело. Он вспомнил уроки литературы.
Он декламировал это когда-то с чувством, стихи ему нравились, но он никак не мог представить себе монаха Пимена. А ведь именно в таком месте должен был сидеть Пимен. Как это ему не приходило в голову?
Кузовлев, с трудом сдерживая улыбку, кашлянул.
— Я вас слушаю, товарищ лейтенант. — Майор внимательно посмотрел на стоящего перед ним офицера.
— Я прибыл в ваше распоряжение, товарищ майор.
— Ваше удостоверение личности? — вместо ответа потребовал строго майор.
Он долго разглядывал то Кузовлева, то его фотографию, укоризненно покачал головой:
— Удостоверение недавно получили, а в волосах уже седые пряди… Что-нибудь случилось?
— Ничего особенного… Обычная работа.
Комендант неторопливо, с особым старанием пригладил свои пышные черные волосы, явно любуясь собой. Взял карандаш и застучал по столу, хитро прищурившись.
Восьмилетний ненецкий мальчик Саварка — хороший охотник, хороший пастух, хороший рыбак. Хотя ему не хотелось покидать родное стойбище, родители отправили его в интернат, чтобы учиться, знакомиться с разными людьми и с миром за пределами тундры.
…Со времени моей первой охоты прошел не один десяток лет. Только теперь я понял, что благодаря Мишке открыл удивительный мир: я увидел стремительный полет белки, красное солнце морозного утра, текущий с деревьев снег. Я исходил много лесов и полей, но не стал охотником и совсем об этом не жалею.Рассказ Владимира Степаненко «Десять выстрелов» был опубликован в журнале «Костер».
Дорогие ребята!В ящике моего письменного стола хранится старая, потертая карта. Она вся перечерчена разного цвета линиями — маршрутами боевых полетов.Прошло двадцать пять лет со дня одного из величайших сражений истории, сражения на Курской дуге. Вспоминается день за днем. Танковые сражения под Прохоровкой и Обоянью. Воздушные бои. Названия маленьких деревень, рек, где проходила линия фронта, где были наши аэродромы.Аэродром Долгие Буды обведен на карте большим красным кружком. Там я познакомился и подружил с Александром Горобцом.
Сборник «Летчики» посвящается 60-летию ВЛКСМ. В книгу вошли очерки о выдающихся военных летчиках, воспитанниках Ленинского комсомола, бесстрашно защищавших родное небо в годы Великой Отечественной войны. Среди них дважды Герои Советского Союза В. Сафонов, Л. Беда, Герой Советского Союза А. Горовец, только в одном бою сбивший девять самолетов врага. Предисловие к книге написал прославленный советский летчик трижды Герой Советского Союза И. Кожедуб.
Мальчик Колька и его собака Тайга, оба жители заповедника, идут по следу сбежавшего с кордона бобра Амика уже несколько дней. На их пути происходит множество приключений, и они встречают много хороших и разных людей и зверей.
Герой заглавной повести «Замарайка» — лисенок. Он родился в Месяц Отела, когда в стадах оленеводов появляются олешки, в норах песцов — щенки и, прочерчивая небо, летят в тундру стаи лебедей, гусей и уток. Встреча с Замарайкой изменила поведение ненецкого мальчишки Хосейки. Он будто впервые увидел красоту тундры, услышал звенящую песнь ручьев. Понял, что главная обязанность охотника не убивать зверей и птиц: их надо охранять. Это было открытием, и он стал искать звонкие слова и слагать стихи. Так родился поэт.Обе повести «Замарайка» и «Саварка» объединяет авторская мысль: землю надо беречь.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.