Дежурный по звездам - [7]
— Эскадрилья вылетела на север.
— Мне нужны точные данные, товарищ майор.
Майор недовольно смотрел на лейтенанта, наклонив голову. Засопев, грузно осел на стуле:
— Чтобы иметь точные сведения, надо вовремя прибывать в часть, товарищ лейтенант! Документы ждут вас в канцелярии. Маршрут следования в них указан. К месту назначения с вами последует сержант Сироткин.
Кузовлев вышел на монастырский дворик. Еще раз с интересом посмотрел на древние высокие стены с разрушившимися кое-где бойницами. В это время рядом тяжело хлопнула дверь. Обернулся. На пороге, жмурясь от яркого солнца, держа за пряжку раскатанный ремень, в расстегнутой на груди шинели, замер высоченный конопатый парень.
— Сержант Сироткин? — окликнул Кузовлев.
— Так точно, товарищ лейтенант! Сержант Сироткин!
Высоченный парень смотрел на лейтенанта и улыбался, затем быстро захлестнул ремень, привычным движением расправил складки шинели, загнал их на спину и шагнул с порога:
— Вместе будем добираться.
Шагая к центру города, где около сквера находился родильный дом, лейтенант несколько раз искоса взглянул на своего спутника. У рыжеволосого Сироткина не только лицо — большие красные руки и те были густо обсыпаны веснушками. Такого раз увидишь — не забудешь. Но в какой эскадрилье служил сержант, Кузовлев припомнить не мог. Он хотел было спросить у Сироткина, кто его командир, но раздумал.
— А чего это мы в город пошли? — внезапно спросил сержант. — Вокзал в другой стороне, товарищ лейтенант!
— Я знаю, где находится вокзал, — спокойно ответил Кузовлев. — Идите за мной.
— Есть, идти за вами! — после короткой, но достаточной для выражения обиды паузы сказал Сироткин.
«А он нахал! — подумал Кузовлев. — Недовольство выказывает!»
Теперь Кузовлев испытывал к своему спутнику смутную неприязнь. Он смерил его осуждающим взглядом и поджал губы. Дальше шли молча.
На углу городского сквера, возле голубой цветочной палатки, Кузовлев остановился. За витриной торчала в глиняных горшочках герань, белели опадающие флоксы, цеплялись проволочными стеблями за невидимые гвозди бумажные розы и бессмертники. Продавщица, подперев кулачком пухлую щеку, читала какую-то книгу — затрепанную, с пожелтевшими страницами.
— Девушка, необходим хороший букет! — наклонясь к вырезанному в стекле окошечку, сказал Кузовлев.
— Цветов нет, еще не привозили, — не отрываясь от книги, ответила девушка.
— А скоро привезут?
— Не знаю.
Желтая страница с тихим шелестом упала справа налево.
— Порядочек у вас! — с досадой сказал Кузовлев продавщице. — Для чего только эту торговую точку держат?.. Когда завоз? К обеду? К вечеру?
Продавщица кивнула:
— Угу.
«Нет, такую ничем не проймешь!» — Лейтенант с тоской посмотрел на розовое здание городской больницы. Как туда пойдешь без букета? А ждать, когда привезут, тоже рискованно. Вдруг совсем не привезут?
— Товарищ лейтенант, если цветы очень нужны, я достану! — раздался над ухом звонкий голос сержанта. — Только смотаться придется, тут недалеко… Ваша девушка какие предпочитает? Розы или гвоздики?
Кузовлев недовольно повернулся к Сироткину. Он и сам не знал, чем раздражал его этот неунывающий бесшабашный парень. Таким, во всяком случае, он представлялся лейтенанту. А может быть, просто вид этого веселого сержанта не соответствовал настроению Кузовлева?
— К вашему сведению, товарищ сержант, цветы нужны не кому-нибудь, а жене майора Федорова. У нее родилась дочь. Вот в этой самой больнице, — назидательно сказал лейтенант.
— Дочь! У товарища майора?! — В голосе сержанта прозвучала такая радость, будто он сам получил какой-то неожиданный подарок.
Кузовлев с удивлением заметил, что глаза у Сироткина нежно-голубые. «Словно цветущий лен», — подумал он.
— Товарищ лейтенант! — Сержант вытянул руки по швам. — Разрешите, товарищ лейтенант, я сгоняю! Одна нога здесь, другая там! Если та курносая дома, полчаса не пройдет — с цветами вернусь!
Какое-то мгновение Кузовлев колебался. Заполучить букет очень хотелось! Но ведь, кто его знает, этого Сироткина? Застрянет у своей знакомой, и они опоздают на поезд. Риск большой. Второй раз он не может опоздать.
— Отставить! — решительно сказал Кузовлев.
Сияние в глазах сержанта угасло:
— Ей-богу, зря, товарищ лейтенант.
— Времени нет, — озабоченно взглянув на ручные часы, Кузовлев, торопливо зашагал через сквер к дверям больницы.
Пожилая медсестра в белом, жестком от крахмала халате, приняв лейтенанта за молодого счастливого отца, певуче осведомилась:
— Вас как, папаша, с наследником поздравить или с разорительницей?
— Я не отец! — густо покраснев, признался Кузовлев.
И, заметив у столика для передач мать майора Федорова, кинулся к ней за выручкой:
— Екатерина Ивановна!
— А! Это вы! — обернулась старушка. — Вам чего, голубок?
— Да решил зайти поздравить, а цветов вот не достал. Уезжаю я сейчас, нет времени. Можно записку оставить?
— Записку-то? Можно. Да не волнуйтесь. Я в своей припишу, что вы заходили, привет передаете… А когда… в полк приедете, не тревожьте Анатолия-то. Поняли? Пусть за Людмилу не волнуется. Я ей добраться до него помогу. Одну не отпущу.
Выйдя из больницы, Кузовлев последний раз посмотрел в сторону гарнизона. Два года назад там был его дом, ждала комната в общежитии холостяков, где каждый гвоздь в половице стал вроде своим, привычным, нужным. Иногда казалось — все бы бросил и уехал куда-нибудь подальше, а вот теперь, поди ж ты, жалко расставаться!..
Восьмилетний ненецкий мальчик Саварка — хороший охотник, хороший пастух, хороший рыбак. Хотя ему не хотелось покидать родное стойбище, родители отправили его в интернат, чтобы учиться, знакомиться с разными людьми и с миром за пределами тундры.
Дорогие ребята!В ящике моего письменного стола хранится старая, потертая карта. Она вся перечерчена разного цвета линиями — маршрутами боевых полетов.Прошло двадцать пять лет со дня одного из величайших сражений истории, сражения на Курской дуге. Вспоминается день за днем. Танковые сражения под Прохоровкой и Обоянью. Воздушные бои. Названия маленьких деревень, рек, где проходила линия фронта, где были наши аэродромы.Аэродром Долгие Буды обведен на карте большим красным кружком. Там я познакомился и подружил с Александром Горобцом.
Мальчик Колька и его собака Тайга, оба жители заповедника, идут по следу сбежавшего с кордона бобра Амика уже несколько дней. На их пути происходит множество приключений, и они встречают много хороших и разных людей и зверей.
Сборник «Летчики» посвящается 60-летию ВЛКСМ. В книгу вошли очерки о выдающихся военных летчиках, воспитанниках Ленинского комсомола, бесстрашно защищавших родное небо в годы Великой Отечественной войны. Среди них дважды Герои Советского Союза В. Сафонов, Л. Беда, Герой Советского Союза А. Горовец, только в одном бою сбивший девять самолетов врага. Предисловие к книге написал прославленный советский летчик трижды Герой Советского Союза И. Кожедуб.
…Со времени моей первой охоты прошел не один десяток лет. Только теперь я понял, что благодаря Мишке открыл удивительный мир: я увидел стремительный полет белки, красное солнце морозного утра, текущий с деревьев снег. Я исходил много лесов и полей, но не стал охотником и совсем об этом не жалею.Рассказ Владимира Степаненко «Десять выстрелов» был опубликован в журнале «Костер».
Герой заглавной повести «Замарайка» — лисенок. Он родился в Месяц Отела, когда в стадах оленеводов появляются олешки, в норах песцов — щенки и, прочерчивая небо, летят в тундру стаи лебедей, гусей и уток. Встреча с Замарайкой изменила поведение ненецкого мальчишки Хосейки. Он будто впервые увидел красоту тундры, услышал звенящую песнь ручьев. Понял, что главная обязанность охотника не убивать зверей и птиц: их надо охранять. Это было открытием, и он стал искать звонкие слова и слагать стихи. Так родился поэт.Обе повести «Замарайка» и «Саварка» объединяет авторская мысль: землю надо беречь.
Герои романа воронежского писателя Виктора Попова — путейцы, люди, решающие самые трудные и важные для народного хозяйства страны проблемы современного железнодорожного транспорта. Столкновение честного отношения к труду, рабочей чести с карьеризмом и рутиной составляет основной стержень повествования.
«Перевал» — советская литературная группа, существовавшая в 1923–1932 годах.
При испытании новой катапульты «Супер-Фортуна» погибает испытатель средств спасения Игорь Арефьев. Расследование ведут инспектора службы безопасности полетов Гусаров и Петриченков, люди разных характеров и разных подходов к делу. Через сложные сплетения жизненных ситуаций, драматические коллизии не каждый из них приходит к истине.
Многие читатели знают Ивана Васильевича Вострышева как журналиста и литературоведа, автора брошюр и статей, пропагандирующих художественную литературу. Родился он в 1904 году в селе Большое Болдино, Горьковской области, в бедной крестьянской семье. В 1925 году вступил в члены КПСС. Более 15 лет работал в редакциях газет и журналов. В годы Великой Отечественной войны был на фронте. В 1949 г. окончил Академию общественных наук, затем работал научным сотрудником Института мировой литературы. Книга И. В. Вострышева «Зимой в Подлипках» посвящена колхозной жизни, судьбам людей современной деревни.
Размышление о тайнах писательского мастерства М. Булгакова, И. Бунина, А. Платонова… Лики времени 30—40—50-х годов: Литинститут, встречи с К. Паустовским, Ю. Олешей… Автор находит свой особый, национальный взгляд на события нашей повседневной жизни, на важнейшие явления литературы.
«Голодная степь» — роман о рабочем классе, о дружбе людей разных национальностей. Время действия романа — начало пятидесятых годов, место действия — Ленинград и Голодная степь в Узбекистане. Туда, на строящийся хлопкозавод, приезжают ленинградские рабочие-монтажники, чтобы собрать дизели и генераторы, пустить дизель-электрическую станцию. Большое место в романе занимают нравственные проблемы. Герои молоды, они любят, ревнуют, размышляют о жизни, о своем месте в ней.