Дезертиры с Острова Сокровищ - [49]

Не может не поражать согласованность действий с точки зрения общей цели, при том что единый руководящий центр отсутствует. Координировать действия «на всех фронтах» непосильно ни для кого, будь он хоть трижды бен Ладеном. Но и скромный мулла в каирской мечети, и почтенный муфтий в Баку, и шахид в самолете Pan American делают одно общее дело, и каждый вносит в него свою посильную лепту.

Самое же главное, как в тактике, так и в стратегии, это постепенная, но последовательная исламизация покоренных территорий: черной Африки, черной Америки, разношерстных отрядов самих контрколонизаторов и, наконец, «белой Европы». За примерами опять же далеко ходить не надо – от профессоров Сорбонны до юных шведок, уже успевших оглядеться вокруг и не нашедших ничего лучшего, простирается контингент новообращенных. Так устроено воинство Аллаха, и секрет его успеха чрезвычайно прост – это сила духа, некая сохранность, нерастраченность духовного начала. Вот, стало быть, второй вывод, скрытый от прогрессивной общественности, но доступный любому независимому реакционеру: похищение Европы, главного трофея, который фактически уже в руках у армии полумесяца, стало возможным благодаря деградации гражданского общества, бывшего основным завоеванием европейцев, триумфом их идеи свободы. Некогда союз равных граждан, готовых к ежедневному риску ради сохранения своих прав и самих основ своего бытия превратился в сборище первых встречных, объединенных последней уцелевшей «идеей» – принципом взаимного комфорта. Несмотря на свою многочисленность, это «объединение» бессильно даже против центурии шахидов и уж тем более против легионов воинства Аллаха, скованных самоотдачей и духовной дисциплиной.

Когда-то Зевс-громовержец, похитивший Европу, соблазнил ее греческой образованностью, трагической судьбой героев и завитками Логоса. Новые похитители ничем таким пленницу соблазнять не собираются. Они просто переименуют ее в Брюссельский халифат.

Если отбросить устаревшие на сегодняшний день реалии и приверженность петербургских фундаменталистов идее имперского реванша, придется признать, что во многом автор оказался прав. Ход событий подтвердил оправданность высказанных в тексте опасений.

Голландский режиссер Тео Ван Гог стал первой ласточкой точечного возмездия «воинов Пророка». В то время основной тактикой был еще массовый, огульный терроризм – и как раз Хуррари был едва ли не первым, кто высказался за изменение тактики. На совещании хакифов в Сараево он заявил, что тактика священной, но слепой ярости исчерпала себя и пора прекратить распыление гнева Аллаха. Пора сосредоточить его на избранных мишенях и действовать строго по списку, избавляя подлунный мир от тех, кто персонально наполняет его мерзостью.

К гуманисту из Эль-Синора прислушались не сразу, справедливо рассудив, что одно другому не мешает. Но списки были составлены – на удивление, этих злодеев оказалось не так уж и много, две-три сотни на всю Европу. Неожиданно возникла совсем другая проблема – сформировать скрижали шахидов. Проблема выбора из бесчисленных претендентов, желающих попасть в первые ряды тех, кому суждено обрести немедленный рай и восхищение единоверцев. Абдулла Насраф (Поль Гульденбур), муфтий Бельгии и Люксембурга, прозванный своими последователями Би иль-Алла (Жало Аллаха), не уставал подчеркивать: лишь тот, чьи помыслы чисты, а жизнь может служить примером для правоверных, достоин быть внесенным в скрижали. «Ибо возмездие неугодным это не способ избавиться от грехов, а вознаграждение за праведную жизнь» – так сказал Абдулла Насраф.

Ликвидация главного нечестивца, датского карикатуриста, посмевшего глумиться над Пророком, была доверена не боевику, привыкшему к обращению с оружием, а скромному почтовому служащему из США Исмаилу Хасану. Благодаря своему благочестию он выиграл так называемый «контракт рисовальщика» – с тех пор этот достойный воин ислама вкушает жизнь в раю и гурии каждый день ублажают его. Точно так же, на основе строгого и беспристрастного отбора, были определены мстители членам Нобелевского комитета. После этого негодяи, осмелившиеся присудить премию Салману Рушди, исчадию ада, недолго позорили подлунный мир своим присутствием.

Всем, наверное, памятен недавний диспут улемов в Эль-Синоре. Диспут был посвящен некоторым нерешенным вопросам борьбы за веру (джихад), в том числе и устранению неясностей в отношении подвига шахида. Понятно, что судьба самого шахида, равно как и священность его миссии, обсуждению не подвергались – да и какие тут могут быть разночтения у улемов, наизусть знающих Коран? Другое дело участь тех, кто стал жертвой шахидского подвига: очищаются ли, хотя бы отчасти, их души, поскольку возмездие настигло их уже здесь, притом возмездие в наиболее праведной форме, или, наоборот, их гибель есть знак того, что милосердие всемилостивого Аллаха не распространяется на этих нечестивцев вовсе?

Дискуссия продолжалась несколько дней, и подробности ее нам неизвестны. Но любопытно, что она вызвала большой «внешний» интерес, в частности у французских философов, последователей Леви и Глюксмана. Профессора и доктора философии активно включились в обсуждение животрепещущей проблемы, посвятили ей несколько представительных форумов, не говоря уже о сборниках и журналах, – словом, в распоряжение улемов был предоставлен весь арсенал европейской метафизики. Но, как и следовало ожидать, истинные знатоки Корана проигнорировали интеллектуальную помощь гяуров. Впрочем, они не удосужились оповестить внешних наблюдателей и о своем вердикте.