Девятьсот восемьдесят восьмой - [30]

– Не по-людски.

– Так то не люди. Собаки. А собаке, сам знаешь, и смерть собачья. Забудь.

Подумав несколько секунд, Марсель был вынужден согласиться с этими жестокими доводами. На самом деле, не хоронить же тех, кто только что пытался их укокошить? Проезжая мимо одного из нападавших, он вздрогнул – тот вдруг заворочался и открыл глаза, уставившись на него. Он оказался совсем молодым парнем, от силы ему можно было дать лет двадцать. Увидев, как лицо раненого исказил страх, историк подумал, что вокруг было слишком много смерти, и незаметно сделал разбойнику знак не двигаться. Похоже, тот понял его, потому что снова закрыл глаза и замер. Взглянув на своих спутников, Марсель убедился в том, что они ничего не заметили, и проехал мимо лежавшего на земле человека, мысленно пожелав ему удачи.

Дорога заняла всего несколько минут – оказалось, что место, о котором говорил Курьян, находилось всего в паре верст от них. Подъезжая к Козино, Марсель удивился тому, насколько это поселение отличалось от того, к которому он привык. Если в Триполье все дышало свободой и радостью, то здесь будто ураган прошел – всюду царило запустение, даже собаки и те не лаяли, а как-то испуганно повизгивали, почуяв их приближение.

– Да, – протянул Курьян, – давненько я у кума не был. Чего это они огородились?

Деревня на самом деле была обнесена частоколом, несмотря на то что насчитывала всего несколько дворов. Судя по всему, селение не процветало. Интересно, что послужило причиной такой разрухи?

– Кто идет? – внезапно послышался неприветливый мужской голос.

– А, это Тимоха, мой… – начал было Курьян, но в этот момент в нескольких сантиметрах от его головы просвистел камень, пущенный, судя по всему, из пращи.

– Ах ты, фетюк! – выругался от неожиданности мужик и пригнулся. – Ты чего бросаешься, дурак?!

– Кто идет, говорю? – повторил голос.

– Да Курьян это, Курьян! Тимохин кум.

Уже в следующую секунду недалеко хлопнула дверь, и перед ними появился невысокий мужчина плотного телосложения, Курьян развел руками и недовольно поинтересовался:

– И как это прикажешь понимать? Хорошо же вы гостей встречаете…

– Извини, кум, не признал тебя сразу. Но времена такие, сам понимаешь… – Взглянув на спутников Ку-рьяна, мужик осекся и попятился. – А кто это с тобой?

– Это друзья. На нас напали недалеко отсюда – видишь, один из наших сзади валяется? Стрелой попали. Нужно его подлечить немножко, а то долго не протянет. – Курьян повернулся к Марселю и кивнул в сторону нового персонажа: – Это и есть мой кум, я тебе о нем говорил.

– Надо же, беда какая, – покачал головой Тимоха, с любопытством рассматривая Мусу, который все еще был без сознания. – Ну, заходите, раз так. Эй, там! Это свои, пропустите!

Взяв под уздцы лошадь, к которой были прикреплены дровни, мужик завел ее внутрь селища, остальные последовали за ним. Марсель обратил внимание на то, что большую часть населения составляли женщины и дети – во всяком случае, мужчин практически не было заметно. Удивившись такой странности, он тем не менее решил до поры до времени помалкивать – скорее всего, все само разъяснится. И действительно, поручив раненого какой-то дородной бабе, Тимоха проследил за тем, чтобы его аккуратно переместили в одно из строений, и только после этого поманил за собой гостей:

– Пошли, что ли. Устали небось с дороги…

* * *

Марсель с облегчением опустился на лавку, усмехнувшись про себя тому, насколько быстро стал воспринимать местную действительность как единственно располагающую к полноценному отдыху. Охранники предпочли остаться с начальником и, как их ни уговаривали, не согласились покинуть его, так что в гостях у Тимохи оказались только Марсель с Курьяном. Тем не менее историк предпочел оставаться в маске, чтобы не втягивать еще одного человека в это сомнительное предприятие. Незаметно приложив палец к губам, он дал понять другу, что не желает раскрывать свою истинную личность. Тот согласно закивал и обратился к куму, который уже доставал из подпола запотевший кувшин с квасом:

– А чего это ты, родственничек, приезжих камнями встречаешь? Обидел вас кто-то? Или просто обычаи здесь такие? Не припомню что-то…

– Не без этого, – отозвался Тимоха, разливая напиток по кружкам. – Да вы сами уже с нашей напастью познакомились, похоже.

– О чем это ты?

– Ну, не сама же по себе стрела в вашего друга прилетела, верно? Тати повадились на наши края набеги делать. Дружина у них небольшая, но умелая. Караулят путников, нападают на них, многих убивают, если им сопротивление оказывать. Помнишь братца моего, Макара? Нет его больше.

Грустно вздохнув, Курьян сделал большой глоток и поморщился. Кисло. Тем временем Марсель решил вмешаться в разговор.

– Скажи-ка мне, добрый человек, – обратился он к хозяину дома, – это о каких татях ты говоришь? И сколько их всего?

– Ох, а я думал, ты по-нашему не понимаешь, – удивился Тимоха, поперхнувшись от неожиданности.

– Понимает, понимает. – Курьян успокоил кума. – Ты не смотри, что он в маске, – должность у него такая. А в остальном наш человек. Так что там с татями?

– Ну, что… – задумался мужик. – Сколько их, точно сказать не могу. Ходили разговоры, что это сыночки тарасовские разошлись, но точно сказать нельзя – в лицо их никто не видел. Если это все же они, то их пятеро. Самому младшему, Федору, должно быть сейчас лет восемнадцать, самому старшему – под тридцать.