Часть первая
Нечаянная прогулка в прошлое
– Говоришь, иначе будем жить? И что же, князей не будет у нас? А кто управлять станет? Само собой все наладится, что ли? – Мефодий недоверчиво хмыкнул и покосился на остальных: поддержат ли?
Собравшиеся в питейной избе мужики сидели с хмурым видом – судя по всему, им было не до смеха. Даже виночерпий, этот розовощекий здоровяк, молча смотрел перед собой, раздумывая о чем-то. Не дождавшись ответной реакции, Мефодий снова обратился к рассказчику:
– Добре, пусть так. А поклоняться кому будем? Неужто и Рода забудем, и Макошь?
– Эх, знал бы ты…
Сидящий напротив него мужчина икнул и тоскливо огляделся вокруг. Сложно было сказать, что в нем не так. На первый взгляд, мужик мужиком, но он отличался от остальных – то ли выражением лица, то ли осанкой, то ли еще чем-то. Наверное, именно из-за этого к чужаку, когда он только появился в селище, отнеслись настороженно. К тому же вел он себя более чем странно – говорил на каком-то нелепом наречии, задавал неуместные вопросы, да и в остальном проявил себя как юродивый. Поэтому, когда однажды кто-то в шутку назвал его Баламошкой, всем показалось, что это имя как нельзя лучше ему подходит. Так его и стали называть. Вскоре никто уже и не помнил о том, что его на самом деле звали Марселем. Действительно, что за имя такое – Марсель? Будто ругнулся кто-то ненароком. Срамота, а не имя.
Со временем Баламошку полюбили, правда, никто не мог с определенностью сказать, за что и почему. Впрочем, он был совершенно безобидным и даже в чем-то полезным. Знал множество интересных историй и мог трепать языком без устали ночи напролет. К тому же за ним обнаружилась способность давать разумные советы. Например, о борьбе с вредителями, которые до его появления частенько уничтожали значительную часть урожая, или о хворях различных, хотя, когда его спрашивали о том, не знахарь ли он, тот лишь отмахивался: мол, так, кое-что кое-где услышал, вот и запомнил, ничего особенного…
Да много чего непонятного было в этом мужике. Первое время он часто напрашивался в помощники: кому дрова порубить, кому помочь поле вспахать, – но в результате только мешал и путался под ногами. В конце концов его попросили ограничиться советами, которые он мог давать, стоя в сторонке. Посовещавшись, сельчане пришли к выводу, что человек он нужный, так что, если им придется его кормить, от них не убудет.
Правда, у Баламошки обнаружилась одна странность – иногда, выпив настойки, он пускался в совсем уж поганые россказни о том, что и когда случится. При этом его заплетающийся язык поведывал о настоящих чудесах, от которых волосы на голове не шевелились разве что у плешивого. Мол, пройдет много веков, и людям больше не нужно будет использовать ноги, чтобы передвигаться. Мечтательно закатывая глаза к потолку, он описывал повозки, которые ездят без лошадей, летающие ящики, в которых можно облететь весь мир, и много чего еще. Конечно, взрослые посмеивались, слушая его пьяные разглагольствования, однако они были намного интереснее разговоров о том, у кого корова сдохла или баба понесла, так что со временем подобные посиделки превратились в традицию, и раз в пару недель в местную корчму набивалось все мужское население, чтобы послушать очередную байку. Вот и сейчас, несмотря на то что рассказ подошел к концу, народ и не думал расходиться, хотя Баламошка успел принять свое и уже начинал клевать носом.
– Так что там с богами нашими? – напомнил Мефодий. – Неужто забудем?
– Забыть не забудем, – помотал головой мужичок. – Но будем о них вспоминать, как… Не знаю… Вот ты какие сказки детишкам рассказываешь на ночь?
– Разные. – Мефодий удивился неожиданному вопросу и не сразу нашелся что ответить, но тут же горделиво выпрямился и оглянулся на остальных: – Э, о чем ты? Это бабье дело – детей сказками баловать.
– Да не важно, чье это дело, – отмахнулся Баламошка: – Пусть и бабье. Например, про Змея Горыныча знаешь сказку? Нет? Про каких-нибудь богатырей, м? Вот и всем вашим родам-перунам-сварогам место только в байках и останется. Да, хорошего мало, но что поделаешь?
– Не бывать этому! – вдруг грохнул кулаком по столу один из слушателей.
– Успокойся, Гридя, – замахал на него руками Мефодий. – Не видишь – человек пророчит? Ты не можешь сказать, что завтра в твоей жизни случится, так почему твердишь о том, чего не знаешь?
– А он, получается, знает? – продолжал возмущаться здоровяк. – Зачем нам слушать его?
– Затем, что всем любопытно, – рассудительно заметил сидевший в сторонке мужик с длинной окладистой бородой. – А кому не нравится – дверь всегда открыта. Ты хочешь на свежий воздух, Гридя? Никто тебя не держит.
– Нет, я еще не допил, – проворчал мужик и, замолчав, уставился в свою кружку.
– Вот и ладно, – улыбнулся бородач и кивнул Бала-мошке: – А ты продолжай, милый человек.
– Да я уже все. – Тот пожал плечами и попытался подняться, но зашатался и снова опустился на место. – Что-то я, кажется, немножко перебрал. Не встать…
– Все, мужики, сказок сегодня больше не будет. – Мефодий подхватил рассказчика, который уже готов был завалиться на бок, и постарался вернуть его в прежнее положение. – Наш пресноплюй, кажется, готов.
