Девять принцев Амбера. Том 1 - [28]

— Эх, закурить бы! — сказал я, мои спутницы не подавали виду, что тоже нервничают.

Рэндом взял меня за руку.

— Тебе предстоит тяжелое испытание, но его можно выдержать, иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Иди очень медленно и, главное, не отвлекайся. С каждым твоим шагом вверх будет подниматься сноп искр. Не волнуйся. Это не может причинить тебе вреда. Ты все время будешь чувствовать сильный поток, как бы проходящий сквозь тело, и станешь как пьяный. Сосредоточься и во что бы то ни стало продолжай идти вперед. Запомни, ты можешь погибнуть, если остановишься или свернешь в сторону.

Он наставлял меня на ходу: мы огибали комнату по правой стене. Муари и Дейдра немного отстали. Я наклонился и шепнул ему на ухо:

— Я пытался уговорить Муари смягчить наказание. Не вышло.

— Так и знал, что ты за меня заступишься. Не беспокойся. Корвин. Если придется год стоять на голове, я тоже выдержу. К тому же я могу надоесть им до такой степени, что меня выгонят раньше.

— Она хочет женить тебя на слепой. Ее зовут Виала.

— Великолепно! — сказал он. Прекрасная шутка!

— Помнишь, мы обсуждали вопрос о регентстве?

— Да.

— Будь добр к ней, проживи здесь ровно год, и я в долгу не останусь.

Молчание. Затем Рэндом многозначительно сжал мне руку.

— Твоя подружка? — Он ухмыльнулся. — Хорошенькая?

— Я могу считать, мы договорились? — медленно спросил я.

— Считай, договорились.

И незаметно мы пришли в дальний угол комнаты, с которого начинался Лабиринт. Я посмотрел на огненную линию рядом с правой ногой. Вода неожиданно показалась мне очень холодной. Не колеблясь, я поставил на светящуюся тропинку левую ногу, и вокруг нее заплясали бело-голубые искры. Я сделал первый шаг и почувствовал тот поток, о котором говорил Рэндом. Я пошел вперед. Послышался громкий треск, и волосы на голове встали дыбом. Тропинка круто завернула, чуть ли не в обратном направлении. Еще через десять шагов мне показалось, что мое тело стало испытывать какое-то сопротивление, словно передо мной образовался непроницаемый барьер, толкающий меня назад с той же силой, с которой я стремился его преодолеть. Я боролся, как мог, продолжая идти вперед. «Препятствие под названием Первая Вуаль», — неожиданно вспомнил я. Испытание, которое мог выдержать только человек, являвшийся составной частью Лабиринта. Ноги отказывались мне повиноваться, каждый шаг давался с огромным трудом, из волос начали сыпаться искры. Я сосредоточился на огненной линии, ничего не видя вокруг и жадно хватая ртом воздух. Сопротивление исчезло так же внезапно, как появилось. Я «сорвал» Первую Вуаль, выдержал испытание и в результате что-то приобрел. Я приобрел частичку самого себя.

Перед моим внутренним взором появились мертвецы Аушвица, с пергаментной кожей и с торчащими ребрами. Я знал, что присутствовал на процессе в Нюрнберге. Слышал голос Стивена Спендера, декламирующего «Вену», видел премьеры постановок Бертольда Брехта. Помнил, как ракеты вылетали из стальных шахт в Пенемюнде, Ванденберге, Кеннеди, Кызыл-Кумах. Своими руками трогал Великую Китайскую стену. Мы пили вино и пиво, и Шахпур сказал, что в стельку пьян, а потом его стошнило. В девственных зеленых лесах американского Запада я как-то добыл три скальпа за один день. В долгом походе я мурлыкал под нос мелодию, вскоре ставшую популярной песней: «Блондиночка, блондиночка…» Я помнил… помнил свою жизнь на Отражении, которое люди называли Землей.

Еще три шага. Я держал в руке окровавленную шпагу. Покончив с тремя противниками, я ускакал, скрываясь от погони. Это было во времена Великой французской революции… Воспоминания, уходившие в глубь веков.

Еще один шаг. Шаг… к мертвым. Они были повсюду. Стоял жуткий омерзительный запах гниющей плоти, и где-то выла издыхающая от смертельных побоев собака. Клубы черного дыма застилали небо, ледяной ветер бил в лицо редкими каплями дождя. В горле у меня пересохло, руки тряслись, голова горела, как в огне. Я шел, спотыкаясь, в тумане горячки, пожиравшей мои тело и мозг. Придорожные канавы были завалены отбросами, дохлыми кошками и зловонными нечистотами. Скрипя несмазанными колесами и звеня колокольчиком, по улице проехала похоронная карета, обдав меня грязью с головы до ног.

Долго ли я блуждал, не знаю. Очнулся я, когда незнакомая женщина схватила меня за руку и я увидел на ее пальце перстень с изображением черепа и костей. Она отвела меня к себе, но очень скоро убедилась, что я не смогу ей заплатить и к тому же ничего не соображаю. Страх исказил черты ее накрашенного лица, стер улыбку красных губ, и она убежала, а я свалился на кровать, как подкошенный. Позже — не помню когда — огромный детина, наверное, хозяин проститутки, вошел в комнату, надавал мне пощечин и стащил с кровати. Я вцепился в его правую руку мертвой хваткой и повис, а он потащил меня к двери. Когда я понял, что он собирается вышвырнуть меня на улицу, я сжал его руку сильнее, бессвязно протестуя. Я сжал его руку изо всех своих маленьких сил, несвязно моля о пощаде. Затем, сквозь пот и слезы, застилавшие мне глаза, я увидел, как его лицо исказилось болью, и услышал страшный крик, который он не в силах был сдержать. В том месте, где я сжимал руку, кость была сломана. Он оттолкнул меня левой рукой и упал на колени, плача. Я сидел на полу, и на какое-то мгновение мысли мои обрели прежнюю ясность.