Девяностые - [48]

Шрифт
Интервал

В год, когда все заходились в восторгах на тему трип-хопа, Шулинский мог на голубом глазу объявить: «Цель этой музыки одна - загнать опять молодого человека в сеть вопросов, сожалений, сомнений, псевдогрусти, псевдотоски. Все это молодому человеку не нужно. Скажи, зачем молодому человеку грусть?»

Журнал «Ом» с его устойчивым гомоэротическим флером, напротив, вполне допускал, что молодой человек иногда грустит.

«Ом» был более читабельным, угодливым и фешенебельным. «Ом» с его обложками «Ногу свело», Линды, «Пепси», Лагутенко и Земфиры был в некотором смысле предтечей двухтысячных - все то, что не доделал Григорьев, странным образом довел до конца валовой продукт какой-нибудь «Девятой роты». Это, в общем, то, за что боролись. «Ом» по ощущениям жаждал красных ковровых дорожек, аляповатых наград, фестиваля «Максидром», понимающих ухмылок и абонементов в World Class - и только цена на нефть помешала ему это проделать в свое время. «Ом» был предтечей наступившего времени, тогда как «Птюч» не был предтечей вообще ничего.

Именно поэтому героев у «Ома» как таковых не оказалось - то есть они, конечно, были, но пошли сильно дальше своих первооткрывателей. Кроме мимолетного земфириного откровения насчет того, что у нее «в тумбочке „Ом“», других реверансов не последовало. У «Птюча» герои как раз были - другое дело, что они так и остались героями «Птюча», более они никому не пригодились. «Птюч» пошел на дно вместе со своими героями. «Ом» вывел своих героев в мейнстрим, но сам этому мейнстриму не пригодился.

Я тоже успел поучаствовать в этих по-своему удивительных изданиях. В «Ом» я написал несколько совсем уже глупых текстов (достаточно сказать, что мой дебют был посвящен почему-то героину - безошибочный, что и говорить, выбор эксперта). В «Птюч» я поставлял тексты чуть поосмысленнее, возможно, поэтому к этому изданию я до сих пор питаю чуть более нежные чувства. А может быть, и потому, что в «Птюче» была значительно более развита оплата труда. По крайней мере, когда я приходил в редакцию на Соколе и смущенно задирал брови примерно так, как это теперь делает Колин Фаррелл в ролях совестливых душегубов, главный редактор немедленно открывал черный чемоданчик и доставал оттуда как минимум пару стодолларовых ассигнаций.

Они жили, в сущности, очень недолго. 95-96 годы - вот их пик, лучшая форма и высший смысл. «Птюч» вскоре съежился - форматно и сущностно, потом присобачил к имени стыдную добавку connection, потом прекратился. «Ом» цеплялся за жизнь до последнего, следить за его агонией было как-то даже неловко. И хотя «Ом» судорожно ставил на обложку Шнурова, а «Птюч» - Depeche Mode, это их не спасло.

И тут вдруг выяснилось, что спустя десять с лишним лет маргинальный, междусобойный «Птюч» обставил своего некогда более успешного и внятного коллегу. «Птюч» нынче приятно перелистывать, а «Ом» - нет. Это все потому, что «Ом» устарел, а «Птюч» просто умер - нужно ли говорить, какое из этих житейских мероприятий по обыкновению вызывает нежную печаль, а какое - саркастическое недоумение. «Птюч» в его первом широкоформатном изводе обладает вполне исторической ценностью - можно себе представить человека, который покупает на аукционе небольшую стопку этих цветастых лопухов, в то время как человек, позарившийся на подшивку «Ома», у меня в голове не укладывается. «Птюч» стал предметом антиквариата вместе с нежными синяками под глазами у музы той эпохи Янки Солдатенковой, вместе с нелепой модой братьев Полушкиных, вместе со временем, когда люди еще делились не на бедных и богатых, но на модных и немодных.

О тех временах хорошо как-то выразился в разговоре Игорь Виленович Шулинский: «Мы тогда думали, что вот-вот - и повидаем небо в алмазах.

Оказалось - х…».

Аркадий Ипполитов

Погуляли

Алые паруса как феерия


Есть в Петербурге один вид, который многие считают самым важным в городе. Этот удивительный вид, быть может, сильнее всего дает возможность прочувствовать дух города, его genius loci. Это - вид с Троицкого моста, с середины реки, открывающий взгляду безбрежную панораму воды и неба, готовых слиться друг с другом в единое целое, в общее, неразделенное пространство. Размах пространства столь завораживающе широк, что дворцы на набережной, Адмиралтейская игла, купол Исаакия, фабричные трубы, мосты, приземистое здание Биржи между двумя ростральными колоннами, портовые краны, церкви Васильевского острова, низкие стены и шпиль Петропавловки, - все это превращается в легкий, неровный и нервный узор, каллиграфически выписанную строчку. Город сведен к узкой полоске зданий, определяющей границы безбрежности. Памятники, нагруженные многочисленными смыслами, величественные, огромные, пышные и блестящие, отсюда кажутся уменьшенными до размеров знака или буквы, так что весь город как будто сведен к одной фразе, вписанной в середину плоскости широкого листа шелковистой бумаги драгоценного серебристого цвета. Фразе емкой и выразительной, что-то вроде «мы любим все…», «нам внятно все…», «мы помним все…» За итальянскостью Мраморного дворца торчат цветные чалмы Спаса на Крови, барокко Зимнего перекликается с дорической строгостью Биржи, купол Исаакия напоминает о великих куполах европейских соборов, от римского Петра до лондонского Павла, очертания крепостных стен - о цитаделях, красный силуэт, маячащий в конце широкого поля, - о замках, рыцарстве и отцеубийствах, а вот башни и изразцы мечети, маньчжурские ши-дза уставились на лучшую в мире ограду, скрывающую за собой весь античный Олимп.


Еще от автора Михаил Юрьевич Харитонов
Юбер аллес

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Понедельник не кончается никогда

Сергей Лукьяненко и другие ведущие российские фантасты в сборнике повестей и рассказов, продолжающих легендарные произведения Аркадия и Бориса Стругацких! Новые приключения Саши Привалова, Витьки Корнеева, профессора Выбегалло, Кристобаля Хунты и других магов – сотрудников знаменитого Научно-Исследовательского Института Чародейства и Волшебства!


Факап

Жёсткая SF. Параквел к сочинениям Стругацких. Имеет смысл читать тем, кто более или менее помнит, что такое Институт Экспериментальной Истории, кто такие прогрессоры и зачем нужна позитивная реморализация.


Юбер аллес

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Rossija (reload game)

Историческое повествование в жанре контрреализма в пяти частях, сорока главах и одиннадцати документах (негарантированной подлинности), с Прологом (он же Опенинг) и Эпилогом (он же Эндинг).


Вариант «Омега»

Памфлет на тему о нашем нынешнем мироустройстве.


Рекомендуем почитать
Аден

Книга посвящена прошлому и настоящему Адена — столицы Народной Демократической Республики Йемен, крупнейшего по населению города Аравийского полуострова, значительного политического и культурного центра региона. Определенное место в книге отведено также истории Южной Аравии с древнейших времен до нашего времени.


Беседы о советской науке \\ Проект "Салют"

В. МОРА. «Беседы о советской науке» Во время своей поездки по Советскому Союзу в 1983 году В. Мора встречался со многими представителями советской науки, специалистами в самых различных областях знаний. Среди тех, у кого автор брал интервью, — биолог и физик, космонавт и астроном, кардиолог и этнограф. Литературные интересы побудили автора встретиться с редактором научного журнала, с писателем-фантастом, с историком. В результате родилась книга о советской науке, о ее прошлом, настоящем и будущем. Одновременно с показом широкой панорамы развития науки в СССР автор с теплотой и симпатией рассказывает о ее творцах, о людях Страны Советов, особо подчеркивая их стремление к миру и сотрудничеству.


Под зелёным знаменем. Исламские радикалы в России и СНГ

В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.


2030. Как современные тренды влияют друг на друга и на наше будущее

Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.


Новейшая история России в 14 бутылках водки. Как в главном русском напитке замешаны бизнес, коррупция и криминал

Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.


Жизнь как бесчинства мудрости суровой

Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?