Девушки в погонах - [53]

Утром три подружки и не думали о том, что через несколько часов они будут шагать в запорошенном снегом прифронтовом лесу, стоять у наборных касс и под аккомпанемент орудийных залпов и завывание авиационных моторов привычными движениями составлять из отдельных букв огненные слова, фразы, повествующие о мужестве и героизме их отцов и братьев, друзей и любимых, призывающие на смертный бой во имя любимой Москвы, матери-Отчизны.

Дружный боевой коллектив газеты 43-й армии «Защитник Отечества» гостеприимно, ласково принял «молодое пополнение». И не беда, что первое знакомство состоялось не во Дворце культуры «Правды», а в сырой и неуютной землянке, при тусклом свете самодельной коптилки, и не за пышным столом, а за котелком супа из походной солдатской кухни. Все же это была настоящая торжественная встреча. О ней и сейчас подруги вспоминают со всеми подробностями.

— Не успели как следует осмотреться, — рассказывает Марина Борисовна, — как в нашу землянку пришло сразу несколько офицеров-журналистов. Конечно, не интервью брать у нас, а знакомиться. Они думали, что мы испугаемся фронтовой обстановки и убежим домой. Самый молодой из них, Миша Макухин, отрекомендовался холостяком и весь вечер просидел около Маши, рассказывая ей фронтовые были, личные происшествия. А секретарь партийной организации Георгий Петрович Щербаков пришел с баяном и старательно наигрывал мелодии фронтовых песен, задорную танцевальную музыку.

Так мы и просидели бы допоздна, если бы не помешал экстренный случай. В землянку вошел редактор Николай Семенович Потапов и, выждав несколько минут, пока закончит читать свои фронтовые стихи Сергей Баренц, поведал, что Военный совет армии обратился к войскам с призывом усилить наступательный порыв, беспощадно громить оккупантов, не давать им ни минуты передышки. В заключение он сказал, что придется выпускать специальный номер газеты, до утра отпечатать его и отправить в войска.

На этом и закончилась первая встреча. Через несколько минут девушки были уже в фургоне и внимательно набирали материал для экстренного номера газеты.

Первая самостоятельная работа! Сколько радостей, а порой и огорчений принесет она! Какой след оставит в душе девушек вот эта проба сил? Выдержат ли они этот трудный экзамен на аттестат фронтового наборщика или смалодушничают, а может быть, и струсят и, пока недалеко от Москвы, махнут на попутных машинах домой? Ведь они же не бойцы и не мобилизованные на фронт, а добровольно согласились, вернее, напросились работать наборщиками армейской газеты.

В эту ночь многие редакционные работники не отдыхали. В землянках и машинах готовились материалы, составлялись макеты, подбирались снимки для очередного номера. На рассвете начнется прорыв укрепленной полосы противника, и к этому времени армейская газета, вместе с минами и снарядами, патронами и гранатами, должна быть доставлена в роты и взводы, отделения и расчеты, экипажи и блиндажи.

У наборной машины, где над россыпью свинцовых букв склонились три подруги, то и дело появлялись «таинственные» фигуры. Одни, кому не удалось увидеть московское пополнение в землянке, приходили сюда, чтобы одним глазом через узкую щель взглянуть на москвичек, другие подносили все новые и новые материалы, а кое-кто, не скрывая своей душевной тревоги, заглядывал в машину, чтобы подбодрить уставших девушек.

Длинная декабрьская ночь еще висела над притихшим лесом, а у печатной машины уже засуетились люди. Где-то под землей зафыркал движок, и по толстым подвешенным проводам побежал электрический ток. Он достиг конечной точки, качнул объемистое колесо печатной машины. Медленно завертелись застывшие шестеренки, и по колонкам набора пробежали мягкие валики. Зашумевшая машина плавно потянула из рук печатника чистые листы газетной бумаги. Прошли первые секунды, и на противоположном конце чьи-то ловкие руки подхватили еще липкую, пахнущую краской газету. За ней показалась вторая, третья…

Как никогда усталые, с воспаленными веками, измазанные краской, возвращались москвички к себе в землянку. Они шли молча, пугливо всматриваясь в каждый снежный холм, в каждый развесистый куст, словно пробирались в тыл противника. В эти минуты, наверное, вспоминалась им предрассветная Москва, когда они по заснеженным улицам бежали на комбинат, где их ждали светлые и уютные цехи, подружки, старшие товарищи, где людской поток уносил из молодых девичьих сердец грусть и тревогу, навеянные войной.

Но вот где-то орудийный залп потряс морозный воздух и гулким эхом прокатился по вековому бору. Девушки вздрогнули, тут же остановились и тревожным взглядом посмотрели друг на друга.

— Это вам не Москва, — шутливо заметил солдат в замасленном полушубке. По его внешнему виду нетрудно было догадаться, что это видавший виды шофер редакционной машины. И девушки весело переглянулись: как ни говорите, свой человек рядом.

Но когда за первым залпом сотни, а может быть, и тысячи мощных орудийных жерл выбросили на головы непрошеных гостей тонны смертоносного металла и над молчаливым лесом с шумом и звоном пронеслись краснозвездные бомбардировщики, лица девушек озарились улыбкой. От одной мысли, что их труд, отданный в эту бессонную ночь, вольется в общий поток всенародной борьбы с коварным и лютым врагом и приблизит светлый день нашей победы, стало радостно на душе.