Девушки в погонах
Михаил Фёдорович Ребров / Сергей Сергеевич Смирнов
В грозные годы Великой Отечественной войны в одних рядах с отцами и братьями сражались против немецко-фашистских захватчиков советские девушки-патриотки. Их было множество, беззаветных героинь в солдатских шинелях. Они водили танки и самолеты, ходили в труднейшую разведку, вытаскивали из огня раненых воинов, возвращали их к жизни.
Девушек в погонах можно было увидеть всюду: на фронте и в тылу. Имена многих уже тогда стали известны всей стране. Другие героини долгое время оставались безвестными. В этом сборнике рассказывается главным образом о тех девушках-воинах, чьи подвиги стали известны лишь в последние годы.
| Жанры: | Биографии и мемуары, О войне |
| Серия: | Антология военной литературы №1964 |
| Всего страниц: | 64 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1964 |
| Формат: | Полный |
Девушки в погонах читать онлайн бесплатно
С. Смирнов
КАТЮША
Первое известие о ней пришло еще несколько лет назад, когда я рассказывал по радио о подвигах женщин на фронтах Великой Отечественной войны. Бывший морской врач-хирург, а теперь инвалид войны А. Н. Тишин из города Майкопа в коротком письме сообщал, что в Дунайской военной флотилии в разведке батальона морской пехоты служила героическая девушка — главный старшина Катя Михайлова. По его словам, эта девушка с оружием в руках участвовала во многих боях, ходила в боевые и диверсионные десанты, порой водила матросов в атаки, была не раз ранена, награждена несколькими орденами и медалями и стала любимицей и гордостью дунайцев, восхищенных ее мужеством и бесстрашием. А. Н. Тишин просил рассказать об этой героине и узнать, где она живет и чем занимается.
Девушка — боевой моряк, десантник, герой флотилии, любимица матросов! Случай весьма редкий, тем более что на флоте всегда существовало традиционное предубеждение против женщин. Видимо, Катя Михайлова в самом деле была незаурядным человеком.
В 1963 году я упомянул о ней в одной из телевизионных передач, просил откликнуться ее или тех, кто знает нынешнее местопребывание этой героини войны. И тотчас же на студию телевидения пришло несколько писем. Писали бывшие моряки-дунайцы, с восторгом вспоминавшие о подвигах отважной девушки и дополнявшие рассказ А. Н. Тишина новыми подробностями. Трое или четверо врачей из разных городов Союза сообщали, что после войны они учились вместе с демобилизованной морячкой Екатериной Михайловой в Ленинградском медицинском институте. Но никто из них не знал, где она находится сейчас.
Только месяц спустя почта принесла необычайно лаконичную, деловую записку:
«Мои товарищи по работе слушали Ваше выступление по телевизору. Вы просили помочь разыскать Катю Михайлову. Теперь у меня другая фамилия. Сообщаю Вам свой адрес. Демина Екатерина Илларионовна».
Адрес оказался близким. Е. И. Демина жила под Москвой — в городе Электросталь, работала врачом в заводской поликлинике. Вскоре мы встретились.
Сейчас, глядя на эту моложавую маленькую женщину, очень трудно представить ее боевым моряком, прошедшим — не в переносном, а в самом буквальном смысле — сквозь огонь и воду бешеных сражений на Азовском и Черноморском побережьях, на отмелях Днестровского лимана, на берегах Дуная. И только особое, спокойное и скромное достоинство, с которым она держится, да тот же, что и на фотографии, прямой, уверенный и смелый взгляд серых глаз как бы говорят вам, что за плечами этой женщины большой и нелегкий жизненный путь и что за свой не столь уж долгий век она пережила и повидала такое, чего иным хватило бы на добрый десяток биографий.
Вы помните почти символическую историю русской девушки Катюши из песни, которую мы так любили петь в предвоенные годы, — историю нежной, любящей певуньи, выходившей на берег весенней, повитой туманом реки? Началась война, и вдруг по всем фронтам прокатилось ее имя, радостно-легендарное для нас, страшное для врагов. Катюша вошла в боевой строй народа, она стала нашим новым и грозным оружием — гвардейскими минометами.
История Катюши Михайловой похожа на историю ее тезки из знаменитой песни. Ей было шестнадцать, когда началась война. Дочь командира Красной Армии, оставшаяся в раннем детстве круглой сиротой, она воспитывалась в ленинградском детском доме, а потом жила в семье старшей сестры — врача. Девять классов да пришкольные курсы медицинских сестер составляли все ее образование к лету 1941 года.
Брат, служивший летчиком на границе, в Бресте, пригласил ее на каникулы приехать к нему. По пути она несколько дней провела в Москве и вечером 21 июня села в поезд, идущий на Брест. Утром ее разбудили взрывы — немецкие самолеты бомбили поезд, и она впервые увидела панику, кровь и смерть.
В одном легком платьице, с ручным чемоданчиком, где лежали только полбатона хлеба и кусок колбасы, она вместе с уцелевшими пассажирами пешком вернулась в Смоленск. На другое утро она пришла в городской военкомат и просила послать ее на фронт медсестрой.
Осаждаемый толпой добровольцев, злой, усталый военком с раздражением смотрел на маленькую девушку, стоявшую у его стола.
— Тебе в детский сад надо, а не на фронт, — жестко отрезал он и выставил ее из кабинета.
Катя вышла на улицу с тем же, но уже пустым чемоданчиком. В Смоленске она не знала никого. У нее не было никаких документов — даже комсомольский билет она оставила дома, в Ленинграде. Но она не привыкла унывать. На окраине города оказался военный госпиталь, и она начала работать там — помогать медсестрам и санитаркам. Потом фронт придвинулся ближе. Однажды госпиталь разбомбили, а оставшихся раненых вывезли на восток. Тогда Катя пришла в стрелковую часть, занимавшую оборону под Смоленском.
Так Катюша Михайлова вышла на берег войны, стала солдатом переднего края — ходила в разведку, вместе с пехотинцами огнем отбивала атаки врага, перевязывала раны товарищей. Поздней осенью под Гжатском ее тяжело ранило в ногу, и она попала в госпиталь, сначала на Урал, потом в Баку.
Катя всегда мечтала о море, о службе на кораблях. И как только нога немного зажила, она попросила военкома направить ее на флот. Теперь у нее были новые документы — комсомольский билет и справка о ранении, и в них, чтобы к возрасту ее не придирались, она прибавила себе два года.
