Девушки в погонах - [31]

— В боях вы умножили честь нашего полка, показали себя храбрым бойцом. Сражайтесь же еще лучше, еще злее.

Уставшие после полетов Федор и Вера шли в столовую. В воздухе теплой осени плавали белые паутинки. Они зацепились за комбинезон Федора и протянулись к планшету Веры.

— Смотри, смотри, — улыбнулась она. — Ниточки паутинок связали нас.

— А помнишь, — сказал Федор, — ты не верила, что будем летать вместе.

— Я счастлива, что с тобой.

Экипаж Пересыпкина получил необычное задание: после штурмового налета на колонну машин, застрявших в грязи на дорогах, сбросить вымпел в парк, где расположился крупный штаб гитлеровцев. Вера свернула окрашенный в черные и белые полосы мешочек и положила его в кабину. В этом вымпеле было обращение нашего командования к командующему немецкой группировкой, которая оказалась в мешке. Ей предлагалось прекратить бессмысленное сопротивление, во избежание ненужного кровопролития.

Штурмовики растворились в небе. Группу вел командир звена Пересыпкин. Над целью Федор маневрировал, преодолевая заградительный огонь зениток. Вера смотрела по сторонам и спокойным голосом докладывала:

— Разрывы сзади.

«Ильюшины» летели вдоль дороги и начали пикировать на вражеские машины. Когда вышли из атаки, Вера доложила:

— В самую гущу попали. Горят двенадцать машин.

Самолеты отошли от цели, и Пересыпкин передал командование группой своему заместителю, а сам, отвернув вправо, направился к парку. Вскоре он дал короткую очередь из пушек. По этому сигналу Вера выбросила через борт вымпел.

Противник огрызнулся огнем из вкопанных танков. Снаряд снес антенну. Связь прекратилась. Тростянская всматривалась в воздушное пространство. По самолетному переговорному устройству она передала летчику:

— Слева вверху вражеские истребители.

Она приготовилась к отражению атак. Федор слышал ее дрогнувший голос:

— Пара заходит слева.

Вера прильнула к крупнокалиберному пулемету. Когда истребители приблизились на дистанцию действительного огня, она дала очередь. «Мессеры» отвернули в сторону и пошли со снижением.

— Федя, заходят снизу! — снова проговорила Вера.

Вскоре перед глазами летчика мелькнули желтые крылья с черной свастикой. Пересыпкин чуть довернул штурмовик, прицелился и выпустил очередь. Ме-109 взорвался в воздухе. Другой пустился наутек.

Летчику некогда смотреть назад. Но он был уверен: там зоркие глаза верной подруги. Гвардии сержант Тростянская никогда не подводила командира, товарищей, смело отражала нападения вражеских истребителей.

И хотя Федор и Вера носили разные фамилии, но все их называли одинаково — Пересыпкины.

Как-то под вечер в хату, где они жили, пришел посыльный. Он обратился к старшему лейтенанту:

— Вас вызывают на КП.

— Меня?

— Обоих Пересыпкиных, — уточнил солдат.

Федор отодвинул книгу Л. Толстого «Севастопольские рассказы», которую читал. Вера продолжала гладить воротнички, будто вызов ее не касался. Она, единственная женщина в полку, шефствовала над летчиками, стирала им подворотнички, гладила, пришивала пуговицы. Они ласково называли ее «полковой хозяйкой».

Федор оделся. Увидев, что Вера не намеревается идти, спросил:

— А тебе что — особое приглашение?

Вера встрепенулась:

— Я-то к чему? Задачу ставят командирам. Доведешь ее до меня в индивидуальном порядке.

Но все же подчинилась. Они вышли. Федор ласково посмотрел на жену и подумал о том, что заставило ее добровольно выбрать столь трудный и опасный путь? И нашел ответ на этот вопрос в только что прочитанной книге. Там есть меткие слова. Они запомнились ему почти наизусть:

«Из-за креста, из-за названия, из-за угрозы не могут принять люди эти ужасные условия: должна быть другая, высшая побудительная причина. И эта причина есть чувство…, лежащее в глубине души каждого — любовь к Родине».

В полковой землянке за сбитым из досок столом сидели командир дивизии Коломейцев, начальник политотдела Красноперов, прилетевшие в полк под вечер. Их уставшие лица тускло освещала гильза-коптилка. Поднялся худощавый, с осунувшимся лицом полковник Красноперов. Обращаясь к Пересыпкиным, сказал:

— Поздравляю вас с вступлением в партию.

Полковник вручил Федору партийный билет, а Вере — кандидатскую карточку.

Вера, волнуясь, ответила:

— В бой идти коммунистом считаю великой честью. Я оправдаю доверие партии.

Под сводами тесной землянки торжественно зазвучал голос командира дивизии:

— От имени Президиума Верховного Совета…

Полковник приколол к гимнастерке летчика орден Красного Знамени, а к гимнастерке воздушного стрелка — орден Отечественной войны I степени.

Потом обратился к командиру полка Шумскому:

— Мы не могли провести эту церемонию днем. Сами знаете — с рассвета были в боях. Вечером ваши товарищи отдыхают. Прошу вас, Константин Мефодьевич, завтра скажите личному составу об именинниках семейного экипажа.

…Под крылом промелькнула зеленая лента Днепра. Бои шли неподалеку от Днепропетровска. В балках гитлеровцы устроили огневые позиции артиллерии, которая обрушивала огонь по нашим наступающим частям.

Пересыпкин ввел штурмовик в пикирование и сбросил бомбы. Взметнулась стена дыма, огня. Вокруг самолета возникали дымки шапок зенитных разрывов. Как только штурмовик вышел из зоны обстрела, в безоблачном небе появились «мессершмитты». Вера отчетливо видела прозрачные круги пропеллеров.