Девушки начинают и выигрывают - [34]

— Ну, ладно, — с сомнением отвечаю я.

— Ну вот, мы с Билли сидим рядом, поэтому разговариваем. Во вторник он пришел на занятие очень расстроенный, и я пыталась его утешить.

— Разумеется, — вставляет, многозначительно кивая, Лиза.

— Он сказал мне, что Джули — лесбиянка! За неделю до этого она все ему рассказала. Он огорчен, потому что считает это своей виной.

— Билли не мог сделать Джули лесбиянкой. Это просто глупо, — говорю я. — Почему он вообще так думает?

— Ну, он действительно ее бросил. Понятно, почему у него плохое настроение.

— Бросая девушку, ты не превращаешь ее в лесбиянку, — не соглашаюсь я.

— Может, секс был плохой, — встревает Вероника, — поэтому она решила, что с женщинами будет лучше.

— Лично я думаю, что Билли в постели очень хорош, — говорит Кара.

Первокурсник Питер сердито на нее смотрит и, надувшись, уходит в угол.

— Да кому какое дело, — опять встревает Вероника. — Значит, Джули — лесбиянка; таким образом, у нас меньше конкуренток.

— Мне есть дело! — кричит с водительского сиденья Бонни. — Я считаю, что Джули классная. И молодец, что имеет смелость признаться.

— Молодец? — спрашивает Кристал. — Да в Йеле все геи.

— Все, кого ты знаешь, — напоминаю ему я.

— Неправда! — сердится он.

— Во всяком случае, — говорит Кара, — эта сплетня просто показалась мне интересной.

— Мы можем сменить тему? — интересуется Лиза.

Адам, который на протяжении всего этого времени остается относительно спокойным (что очень на него не похоже), быстро соглашается:

— Да! Это неприлично. Кто-нибудь хочет пойти на экологическое ралли, когда мы приедем в Гарвард?

Никто не отвечает.

Лиза лезет в большую дорожную сумку от Диора, стоящую у ее ног, и роется в ней. Выпрямившись, она раскладывает на столе травку, сворачивает бумагу и начинает набивать косячки.

Я молюсь, чтобы Бонни не обернулась и не увидела, иначе ее хватит удар. Курение марихуаны уж точно незаконно как внутри, так и за пределами фургона.

Лиза, читая мои мысли, озорно говорит:

— На это есть туалет.

Адам садится рядом с ней и спрашивает, нельзя ли и ему присоединиться к празднику. Он влюблен в Лизу — с первого курса. Лиза со своей стороны считает Активиста Адама — цитирую — «претенциозным, как траханье».

Может, она и права, но у парня доброе сердце, и он не работает на факультете. Любая другая девушка расценила бы это как преимущество, но с Лизой не все так просто.

— Итак, Лиза, — нервно начинает он, — я читал «Теорию справедливости» Джона Роулза, и мне интересно узнать твои мысли на этот счет.

— Ты читал? — спрашивает Лиза.

Адам смотрит на нее, не зная, что сказать. Будучи по природе своей вежливым, он останавливается на:

— Ну да, конечно.

— Это мило, — вежливо отвечает Лиза.

— Я знаю, как ты любишь философию, — начинает он.

Лиза бросает на меня взгляд, который говорит: «Если он знает про Гарри и Стюарта, я тебя четвертую».

Я качаю головой: мол, нет, я держу слово и не открываю рта.

— В любом случае, — продолжает Адам, не замечая нашего переглядывания, — мне было бы интересно узнать твои мысли насчет его теории о покрове невежества. Мне она кажется радикальной.

— Радикальной? Это ты — покров невежества, — отвечает Лиза, отворачиваясь от него. — А теперь дай мне покурить травку.

— Травка? Травка? — верещит со своего места Бонни. — Никакой травки в этом фургоне. Никакой!

— Ладно, ладно, извини, — быстро говорит Лиза, досадуя, что сама же себя и выдала.

По счастью, в отличие от Вероники, она искренне симпатизирует Бонни.

— Мне нужно позвонить, — объявляет она. Хватает свой сотовый, прячет в лифчик косячок и поворачивается ко мне: — Хлоя, пойдем, поможешь мне нажимать кнопки.

— Хорошо, — с готовностью отвечаю я, и мы вдвоем втискиваемся в крохотный туалет и возобновляем давнюю традицию, связанную с матчем «Гарвард−Йель».

— Помнишь первый курс? — спрашивает Лиза, закуривая.

— Уже чудо, что я вообще что-то помню.

— Как нам захотелось писать на тейлгейте[16] у «Бета Тета Пи»… — Она хихикает.

— Мы были такие пьяные, — добавляю я, качая головой. — А мне хотелось только одного — съесть гамбургер.

— Да! Да! — восклицает Лиза. — Еще и двенадцати дня не было!

— А ты, разумеется, хотела только выкурить свой косячок.

— Ты присела, штаны спущены, во рту косячок, практически на виду у всей толпы, а у меня хот-дог в одной руке и «Кровавая Мэри» в другой…

— Потому что мы так и не нашли тот гамбургер, да?

— Да. Безобразие, кстати. Потому что на тейлгейтах их должно быть завались! Но конечно, к полудню их все разобрали.

— И мы потеряли всех.

— Но это было так весело.

— Особенно, — замечает Лиза, хватая воздух между приступами смеха и выпусканием дыма, — когда Джош застал нас с тобой в тот момент, когда мы писали почти на грузовик «Беты».

— О Господи, он так разозлился!

— Вы тогда в первый раз встретились, правильно?

— Да. Мне кажется, что я прямо тогда в него и влюбилась, — задумчиво произношу я.

Лиза кивает и смотрит на меня, оценивая мою реакцию.

— С того момента ты так и осталась со спущенными штанами, да? — шутит она.

— Заткнись!

— Хорошие времена, — говорит она, смеясь. Совершенно неожиданно Кара распахивает дверь, и облако дыма вылетает из туалета.