Девушки из Шанхая - [116]

— Решай по своему усмотрению.

Я начинаю закрывать дверь, но Мэй не дает мне этого сделать:

— Почему ты меня не впускаешь? Ты приняла бы душ, я сделала бы тебе прическу. Ты могла бы надеть платье, и мы вышли бы пройтись.

— Не хочу мешать твоим планам, — отвечаю я, думая, что она столько раз оставляла меня одну с родителями в Шанхае, в квартире с Иен-иен и здесь с Верном, чтобы отправиться неизвестно куда.

— Ты должна вернуться к жизни…

— Прошло всего две недели.

Мэй смотрит на меня в упор:

— Ты должна выйти и быть со своей семьей. Джой скоро возвращается в Чикаго. Ей нужно с тобой поговорить.

— Не говори мне, как воспитывать мою дочь.

Она берет меня за запястье, касаясь маминого нефритового браслета.

— Перл! — Она слегка трясет мою руку. — Я знаю, как тебе тяжело. Ужасное горе. Но ты еще молода, еще красива. У тебя есть дочь. У тебя есть я. И у тебя было все. Взгляни, как любит тебя Джой, как любил тебя Сэм…

— Да, и умер.

— Я знаю, знаю, — сочувственно говорит она. — Я хотела помочь. Я не знала, что он покончит с собой.

Ее слова словно плывут перед моим взглядом, выписанные изящным почерком. В повисшей тишине я вновь и вновь перечитываю их, после чего спрашиваю:

— О чем ты?

— Ни о чем. Забудь.

Моя сестра никогда не умела лгать.

— Мэй!

— Хорошо! Хорошо.

Отпустив меня, она воздевает руки и раздраженно ими всплескивает. Затем, повернувшись на своих высоких каблуках, она выходит в гостиную. Я следую за ней. Она останавливается, оборачивается и торопливо выплевывает слова:

— Я сказала агенту Сандерсу про Сэма.

— Что ты сделала?

Мой слух отказывается воспринимать глубину ее предательства.

— Я сказала ФБР про Сэма. Я думала, что так будет лучше.

— Но зачем? — спрашиваю я, по-прежнему не веря, что она могла так поступить.

— Ради отца Лу. Перед смертью он словно предчувствовал то, что произойдет. Он взял с меня обещание, что я сделаю все возможное, чтобы оберечь вас с Сэмом. Он не хотел, чтобы мы были вынуждены расстаться…

— Он не хотел, чтобы Верн оставался на твоем попечении, — говорю я. Но дело не в этом. То, что она сказала про Сэма, просто не может быть правдой. Пожалуйста, пусть это не будет правдой.

— Прости, Перл. Прости меня.

И тут Мэй торопливо вываливает на меня все остальное:

— Агент Сандерс иногда провожал меня домой после работы. Он расспрашивал меня о Джой, о вас с Сэмом. Он сказал, что есть возможность получить амнистию. Он сказал, что если я скажу правду о статусе Сэма, то мы вместе добьемся получения гражданства для вас. Я думала, что если продемонстрирую агенту Сандерсу свою лояльность, он поверит, что вы тоже лояльны. Понимаешь? Я должна была защитить Джой, но, кроме того, я боялась потерять тебя — мою сестру, ведь ты единственная, кто любит меня просто за то, что я есть, ты всегда защищала меня и заботилась обо мне. Если бы вы послушались меня, наняли адвоката и признались, вы бы оба получили гражданство. Вам больше нечего было бы бояться, и нас с тобой никогда бы не разлучили. Вместо этого вы с Сэмом продолжали лгать. Но мне и в голову не приходило, что Сэм может повеситься.

Я любила мою сестру с самого ее рождения, но я слишком долго уподоблялась луне, вращающейся вокруг обворожительной планеты. Во мне кипит накопившаяся за жизнь ярость, и я отворачиваюсь. Моя сестра, моя глупая сестра.

— Уходи.

Она смотрит на меня как настоящая Овца — самодовольно, непонимающе.

— Я здесь живу, Перл. Куда прикажешь мне идти?

— Уходи! — кричу я.

— Нет!

Всего лишь несколько раз в жизни Мэй так открыто отказывалась мне повиноваться.

— Нет. В этот раз ты меня выслушаешь, — произносит она размеренно и хрипло. — Амнистия имела смысл. Так надо было поступить.

Я трясу головой, отказываясь ее слушать:

— Ты сломала мне жизнь.

— Нет. Это Сэм сломал свою жизнь.

— Как это похоже на тебя, Мэй, — винить всех вокруг, кроме себя.

— Я бы даже не заговорила с агентом Сандерсом, если бы думала, что для вас с Сэмом есть хоть какая-то опасность. Не верю, что ты так обо мне думаешь. — Она словно бы собирается с силами, стоя в своем изумрудном атласе. — Агент Сандерс и остальные дали вам шанс…

— Если запугивание — это шанс…

— Сэм был бумажным сыном, — продолжает Мэй. — Он жил здесь нелегально. Я буду до конца своих дней винить себя в его самоубийстве, но это не отменяет того, что я поступила правильно и сделала это для вас и для всей нашей семьи. Все, что вам с Сэмом нужно было сделать, — это сказать правду.

— А ты не думала о том, какие могут быть последствия?

— Разумеется! Я же говорю: агент Сандерс обещал, что если вы с Сэмом признаетесь, вы получите амнистию. Амнистию! На ваших документах поставили бы печати, вы бы стали легальными гражданами, и все это было бы позади. Но вы с Сэмом оказались слишком упрямыми, слишком провинциальными, слишком невежественными, чтобы стать американцами.

— То есть ты обвиняешь меня в том, что произошло?

— Я не хочу этого сказать.

Но она уже это сказала! От ярости я плохо соображаю.

— Я хочу, чтобы ты выехала из моего дома! — Во мне бушует злость. — Я больше не хочу тебя видеть. Никогда.

— Ты во всем меня обвиняла с момента моего рождения.

Она говорит спокойно. Спокойно!