Девушка жимолости - [78]

Я сглотнула: горло будто покрылось наждачной бумагой.

– Когда Дав была моложе, – продолжила Джоан, – ей казалось, что она может повлиять на ход вещей. Но мы не всегда в силах справиться с прошлым. И она усвоила этот урок.

Я закрыла альбом и отодвинула его в сторону.

– В тридцатые годы жилось непросто, – проговорила Джоан. – Люди были растеряны после войны, разобщены сухим законом и деморализованы Великой депрессией. Они искали ответы на свои вопросы, выход из ситуации. А от кого еще ждать ответов, как не от Бога? Вот Чарльз Джаррод и дал им Бога. И они проглатывали наживку, с жадностью ловили каждое его слово. А на его проповедях было на что посмотреть – говорение на чужих языках, исцеления – в общем, чудеса на любой вкус. Люди, выросшие здесь в горах, привыкли к традиционным священникам, которые крестят водой. Чарльз Джаррод исповедовал крещение Святым Духом, – слышали, наверное? Крещение огнем. Были люди, которые свидетельствовали о чудесах, происходивших на службах Джаррода. Говорили, что видели, как сверху падают перья – предположительно, с ангельских крыл. Или что из пор кожи выступает елей. Некоторые уверяли, что видели на своих пальцах золотую пыльцу. Они называли это помазанием Господним.

У меня по спине пробежал холодок.

– На мой взгляд, – продолжила женщина, – одно настоящее чудо в долине Сибил все-таки произошло.

Глава 37

Октябрь 1937

Долина Сибил, Алабама

Выйдя из дома Типпетов, Джин отвела Дав на луг, где росла жимолость. Хауэлл уже наверняка побывал здесь, разыскивая ее. А может, даже и не особенно утруждался – сразу пошел прямо к дому Тома Стокера. Незнание теперь уже не так страшило ее, как раньше. Тут, на лугу, рядом с Дав, Джин ощутила, как сердце забилось с надеждой.

Лощина – дикая, заплетенная жимолостью, – серебрилась в лунном свете. Джин слышала, как шелестит листва тополей: точь-в-точь бормотание людей под навесом во время службы.

– Чует мое сердце, у тебя есть секреты, – сказала Дав.

– Да нет у меня секретов, – ответила Джин, но потом вспомнила про Тома и про теленка в лесу за школой. И еще про Причард. – Есть, но не то чтобы прямо очень важные. Все знают про это место: я здесь столько жимолости собираю, что говорят, будто этот запах въелся в мои руки. – Она протянула ладони, чтобы Дав понюхала.

– А что скажешь на это? – Дав хитро усмехнулась. – У меня тоже в запасе есть небольшой секретик. – Она пригладила волосы: – И зовется он «Клэрол рыжий тициан». А моя настоящий цвет – мышиных какашек.

Джин рассмеялась:

– И это твой секрет?

– Ну, это только для затравки. – Дав лукаво подняла бровь. – У меня секретов полный дирижабль. Но не буду о них особо распространяться: не пристало барышне выдавать свои тайны кому попало.

Джин восхищалась собеседницей: такая бесстрашная, ничего не боится – ни бродить в темноте, ни вламываться в чужие дома, ни откровенничать с первым встречным. Такая далеко пойдет – Мирна Лой, помноженная на сто.

– Давай поплаваем, – предложила Дав и бегом спустилась к кромке воды. Она скрылась в темноте, и на какое-то мгновение Джин потеряла из виду ее белое платье и бросилась в погоню. Выше по течению река низвергалась водопадом. При виде его Дав радостно вскрикнула, стянула платье и в одной сорочке уселась, подставляя плечи струям воды. Джин смотрела с берега.

– Присоединяйся, – крикнула Дав.

Прыгая по камням, Джин прибежала к Дав, которая поднялась из воды и схватила ее за руку. Она затащила ее в импровизированный алтарь, сложенный природой из камней посреди речного русла. Обе расположились там, Джин отжимала подол платья, Дав лениво откинулась на локтях.

– Вот бы мне подобное убежище. Чтобы никому меня отсюда не выкурить. – Она взглянула на мокрый подол Джин. – Гляньте, какие мы сумасшедшие девчонки! Хотела бы я знать, что на это скажет мой проповедник.

Джин пожала плечами.

Дав вскочила и спустила бретельки сорочки: соскользнув с бледных плеч, та лужицей растеклась у ее ног.

– Миссис Джаррод, – протянула она низким голосом. – Должен вас предупредить, не светите вашими панталонами.

За сорочкой последовал лифчик.

– Миссис Джаррод! Теперь еще и ваш бюстгальтер! Он упал с вашей груди!

Джин хихикала, а Дав, виляя бедрами, сбрасывала трусы.

– Женщина! Разве ты не знаешь, что Господь наш Иисус Христос смотрит и все видит?! Что бы Он подумал о тебе и твоем поведении?

Она кинула всю свою одежду на другой берег реки, подмигнула Джин:

– Что ж, даже не знаю, брат Джаррод… Может, подумал бы, что вот это ему отлично удалось. – И она покачала перламутровыми ягодицами. Джин в жизни не видела обнаженной женщины, тем более такой красивой, как Дав Джаррод. Что-то внутри ее восстало, она почувствовала себя сильнее. Ей захотелось завыть в темноту, отпустить тормоза и самой раздеться донага.

Сзади послышался всплеск, и Джин обернулась. Дав с криком поднялась из воды:

– Дьявольщина! Холоднее, чем в Баффало в январе!

Джин не могла точно сказать, что на нее нашло, но она тоже разделась, сняла платье, а потом и сорочку с бельем. Мягкий как бархат ночной ветерок гладил кожу, ласкал плечи, грудь и живот, прошелся по внешней и внутренней части бедер. Ей нравилось это место возле реки, особенно сейчас, в темноте. Нравилось возникшее от присутствия Дав чувство необыкновенной свободы.