Девушка выбирает судьбу - [90]

Снова послышались короткие пулеметные очереди. Блокированные в дотах немцы пытались помешать нашим саперам подвести мины под толстые бетонные стены. Доты надо будет во что бы то ни стало обезвредить к моменту перехода наших войск в наступление. Они выступали далеко впереди траншей и могли вести круговую оборону. Наступающие с фронта части будут бояться бить по ним артиллерией, чтобы не накрыть своих, захвативших траншеи. Неугомонные саперы, подобно кротам, рыли землю в направлении этих дотов. Заметив блеснувшую лопату и взлетающую землю, немцы открывали стрельбу…

Потом и эта стрельба прекратилась. То ли саперы стали действовать осторожней, то ли немцы экономили боеприпасы, ожидая помощи со стороны своих резервных частей. Наступило затишье, и сразу стало тревожней на душе. Слишком долго почему-то не начинали немцы контратаку на дерзко захваченную у них высоту…

Комбат Захаров был коренастый плотный человек с копной рыжих волос, не умещавшихся под ушанкой, и с крупными веснушками на большом добродушном лице. Умные серые глаза его всегда излучали тепло, и выросший сиротой лейтенант Ескараев был привязан к этому человеку, как к отцу или старшему брату.

Несмотря на молодость, капитан был бывалым воином. Еще простым солдатом участвовал он в боях под Халхин-Голом, потом лейтенантом — в финской кампании, а в эту войну был дважды ранен. Сейчас он расположился со своим штабом в одном из немецких дзотов, где перед этим находился штаб гитлеровцев. Это отсюда слышалась музыка, когда они ползли во тьме вдоль бруствера. Все здесь оставлено нетронутым: работала рация, на бревенчатой стене висела подробная карта укрепрайона со всеми пометками немцев.

— Учись, Павел Фомич, штабному делу! — пошутил Захаров, кивнув на аккуратно вычерченные флажки и стрелы, своему пожилому начальнику штаба.

Когда вызванный им лейтенант Ескараев шагнул пригнувшись под накатанные в три ряда бревна, комбат поднял голову от каких-то бумаг и внимательно посмотрел на него:

— Ты часом не захворал ли, Бексултан?

— Нет!

— Смотри, не к месту. Лучше приляг, коли что…

— Ничего, пройдет.

— Тогда присядь и помоги разобрать эти бумаги. Ты вроде разбираешься по-немецки?

— Немного…

Лейтенант Ескараев сел и начал помогать начальнику штаба сортировать захваченные у немцев документы. Радист в это время связался со штабом дивизии, и комбат доложил о взятии высоты, положении и потерях. Потом был принят приказ закрепиться и держаться до подхода основных сил. О начале общего наступления известят по рации и ракетами.

Комбат тут же собрал офицеров, ознакомил их с обстановкой, поставил задачу. Потом в сопровождении Ескараева и начальника штаба обошел позиции. В трех метрах, как раз напротив немецких дотов, пришлось идти сильно пригнувшись. Саперы уже подрылись под самые стены дотов и готовились к закладке взрывчатки.

Два лучших блиндажа были отведены под санчасть. Убито было при внезапном штурме высоты всего девять человек, но ранено и контужено человек тридцать. Они молча лежали и прислушивались к непонятной тишине. Среди них находилось несколько новичков, но они ничем не выделялись из остальных.

Перейдя на другую сторону высоты, комбат взял бинокль и принялся осматривать лежащую к западу белую степь с чернеющими лесками и перелесками. Никакого движения не было заметно у немцев, и это угнетало людей.

— Да, комсорг, все еще впереди, — задумчиво сказал Захаров, опуская бинокль. — Слишком легко нам досталась она…

С трех сторон могли немцы атаковать высоту, а отступать некуда. Путь к своему фронту отрезан блокированными ими же самими дотами. В случае отступления, немцы начнут расстреливать их в спину. Да и не может идти речь ни о каком отступлении. Приказ был — держаться и ждать своих…

К ним подошел командир второй роты, занимавшей этот участок обороны, маленький черноусый украинец.

— Так что ничего не видно, товарищ капитан, — сказал он, покачав головой. — И они нас не видели, когда мы ползли…

— Да, в этих лесочках не то что батальон, а дивизию при умении можно спрятать!

— Эх, минометов бы сюда, никого бы не подпустили к высотке!

Немцы, по-видимому, приняли сначала батальон за какую-то разведгруппу, завязавшую бой для выяснения расположения огневых средств на господствующей над местностью высоте. Этим, как видно, и объяснялась их инертность вначале. Но теперь у них не должно было оставаться сомнений в том, что высота занята советскими войсками. Вот сколько этих войск и с какой стороны они произвели атаку, немецкий штаб не знал. Во всяком случае, по его представлениям, высоту должны были атаковать не менее двух полков при поддержке танков и артиллерии. И, чтобы выбить их оттуда, необходимы соответствующие силы. Часам к десяти утра за дальним лесом было замечено движение танковой колонны. В ней насчитывалось более двадцати машин. А в батальоне, кроме противотанковых ружей и гранат, ничего не было. Но начало контратаки положили не танки. Видимо не предполагая, что три дота находятся еще в их руках, немцы подвергли высоту массированному налету пикирующих бомбардировщиков…

Они вывалились из-за синих туч, как степные коршуны, и в ушах заломило от жуткого воя. Высота содрогнулась, заходила от бомбовых разрывов, но автоматчики на этот раз не понесли значительных потерь. Бомбы, в основном, падали на выделяющиеся на снежном фоне серые доты. Один из них взлетел на воздух, и долго еще падали на снег обломки бетона.