Девушка выбирает судьбу - [107]

— А ты разве не обещал его внуку подарить?..

— Ничего… Главное, сделать метку на ушах!

Я сразу понял, что мне хотят подарить жеребенка, и растерялся. Как принять такой подарок под чужим именем?

— Ну тебя к лешему! — ругалась старуха.

— А ты, старая ведьма, выжила из ума. Иначе догадалась бы, какой острасткой для людей будет это. Люди станут говорить: «Кунпеис — сила! Куда ни приди, кругом у него рука. Даже по соседству районный судья, и тот его родственник. Не успел приехать, а у Кунпеиса уже стригун с его меткой пасется. Так что с этим Кунпеисом не дай бог связаться!» Поняла?!.

— Ну, пусть будет по-твоему!..

— То-то же…

Я подумал, что выручаю сейчас какого-нибудь будущего судью от близкого знакомства с аксакалом Кунпеисом. Пора было кончать комедию.

Между тем к юрте аксакала Кунпеиса со всех сторон начал сходиться народ. Ясно было, что старый хитрец хочет вручить мне подарок при возможно большем количестве свидетелей. Я разглядывал людей и вспоминал характеристики, которые давал им Кунпеис во время обеда. Один — «пришелец», другой — «бродяга», третий — «помесь». Всячески противопоставлял он их друг другу по родству и значению. И это в ауле, где всего каких-нибудь двадцать пять дворов… Что же в его понимании представляет из себя весь остальной казахский народ? Чужеродные бродяги и иноплеменные чужаки?!.

Люди с интересом поглядывали на меня, переговаривались друг с другом. Молодые и совсем седобородые были среди них, тут же вертелись дети. Всем любопытно было узнать, какой подарок преподнесет аксакал Кунпеис своему высокопоставленному родственнику. По взглядам, бросаемым на меня, было ясно, что старик произвел меня уже в более высокий судейский чин — по крайней мере, в областные прокуроры. А тут еще Кенжетай с самым серьезным видом старается угодить мне во всем, забегает вперед, суетится.

Но куда моему другу Кенжетаю до его дяди! Когда благородный Кунпеис повернулся ко мне, сделал широкий жест и гордо зашагал к коновязи, я понял, какого великого актера лишилась наша национальная сцена.

А Кунпеис между тем вывел с помощью Кенжетая гнедого стригунка и подвел его ко мне.

— О дорогой сынок, все мы из одного рода! — начал он. — Между нами не должно быть понятия «твое» и «мое». По обычаю наших предков, дядя преподносит тебе этот скромный подарок. Ты сделаешь своей рукой фамильную метку на его ушах, и пусть себе пасется. Придет время, и возьмешь своего коня. У твоего дяди, слава богу, еще хватает богатства на такой подарок!..

Он важно посмотрел на всех и наклонил голову в знак того, что готов выслушать мою благодарность.

— Отагасы, почтенный глава семьи, прошу у вас прощения, — сказал я. — Моя вина несомненна, но я поддался уговорам вашего племянника Кенжетая, решившего по-родственному подшутить над вами. А я всего лишь тот самый молодой человек, который переночевал в вашем доме год назад.

Тут я при всех с шутками и прибаутками рассказал историю своего прошлогоднего посещения дома аксакала Кунпеиса. Ничего не скрыл я, только немного изменил конец:

— Да, отагасы, я случайно услышал ваш разговор с другим племянником. Вы еще сказали тогда: «Что из того, что этот человек из другого рода и родился в других краях? Все мы — братья, дети одного народа, и жаль, что я не успею зарезать барана к его отъезду!» Мне очень жалко было вас, аксакал, но я должен был ехать…

Люди откровенно смеялись вокруг, Кенжетай присел от восторга. А дядя Кунпеис… Что ему оставалось делать? Старый обычай разрешал всякие шутки между родственниками по женской линии. И чтобы окончательно не ударить лицом в грязь, он смеялся вместе со всеми. Правда, в первый момент, чтобы не упасть, он ухватился обеими руками за шею своего стригунка, и я явственно услышал его слова: «Чтобы ты, проклятый Кенжетай, остался один, как перст!»

А Кенжетай, как ни в чем не бывало, вежливо оглаживал своего дядюшку и просил меня от его имени никогда не проезжать мимо.

Мне вспомнился один случай.

Замечательный конь был у моего отца, настоящей казахской породы. Однажды он возвратился с выпасов захромавшим. Разное говорили соседи: одни, что коня сглазили, другие, что кто-то назвал беду злым языком. Отец молча очистил копыто и воскликнул:

— Ах, черт побери, старая заноза!

Самая опасная вещь — такая заноза. Она глубоко вонзается в мясо и всякий раз обламывается, когда ее хотят вытащить. Сначала кажется, что все в порядке, и конь как будто перестает прихрамывать. Но проходит некоторое время, и начинается нагноение. Она ведь очень ядовита, старая заноза. Долго, очень долго возился отец с больным копытом скакуна, и, пока не вытащил эту занозу всю без остатка, конь не мог пробежать и версты. Потом наш скакун, правда, не раз брал первые призы на больших скачках.

Я до сих пор помню слова отца:

— Ах, черт побери, старая заноза!..

ПТАЛАЗОЛ

перевод М. Симашко

Я знаю немало казахов, которые привыкли жить в городе, но чувствуют себя, как выброшенная на берег рыба, если хотя бы раз в году не побывают в родной степи, не поваляются в пахучей и горькой степной траве. Не стану скрывать от вас, что и сам отношусь к их числу…