Девушка выбирает судьбу - [100]

Его обдуло свежим морским ветерком, качка почти прекратилась, и он снова почувствовал себя человеком. Водная гладь искрилась, напоминая весеннюю, еще зеленую Сарыарку. И все же тоскливое предчувствие стискивало грудь. «Любят у нас всякими бесплатными путевками награждать, волей-неволей поедешь!» — думал Мусатай.

— Берег!

— Берег виден!..

— А вон, посмотрите, город!..

Особенно радовались женщины. Мусатай тоже посмотрел в ту сторону, где прямо из воды вставали невысокие серые скалы. Между ними явственно белели пирамиды домов, торчали усики кранов, а повыше четырьмя иглами вонзались в небо башни древнего собора.

— Готика… Настоящая готика!

— А вон мост над проливом. Тот самый!..

Мусатай вместе со всеми смотрел на приближающийся город, который покачивался на волнах все сильнее и сильнее. Море между тем было совсем спокойное, и никто вокруг не чувствовал качки. Громко стучало в висках, сердце проваливалось куда-то вниз, на лбу проступал ледяной пот. «О господи, как бы не случилось со мной чего-нибудь плохого. Здесь, в чужой стране!..» И только он подумал это, как острая боль пронзила его насквозь, бросила на палубу…

— Врача… Скорее врача!

Это было последнее, что он услышал.

Придя в себя, Мусатай открыл глаза и увидел снежно-белую крашеную стену. Сильно пахло лекарствами. Он понял, что находится в больнице.

«Где же я?.. Кто привез меня сюда с парохода?» Повернув с трудом голову, Мусатай увидел еще двух больных, лежавших с закрытыми глазами. Тогда он решил ждать, пока придет кто-нибудь, чтобы спросить о своей болезни. Кроме ранений в войну, не случалось ему болеть, а тут вдруг…

Послышались тихие шаги, в комнате появился молодой человек в белом халате, под которым виднелся хороший и, по-видимому, дорогой костюм. Он тепло, как закадычному другу, улыбнулся Мусатаю и присел рядом с его койкой. Оказалось, что молодой человек довольно сносно говорит по-русски.

— О, вы уже поправляетесь, я вижу… Наша клиника гарантирует, что через десять дней вы будете здоровы. Нам особенно приятно было оказать помощь русскому человеку. О, Советский Союз! Спутник! Гагарин! Терешкова!..

Мусатай лежал, подавленный доброжелательностью незнакомца. Тот сообщил ему, что он — врач с достаточно серьезным опытом и кроме того человек широких убеждений. Он даже открыто симпатизирует социал-демократической партии и внимательно следит за всем, что происходит в советской России.

— Скажу вам откровенно, что мы восхищены!.. — Молодой человек даже щелкнул пальцами в подтверждение своих слов. — Страна медведей, мужиков и диких кочевников за какие-нибудь полвека стала сверхмощной державой. Что бы там ни говорили, дело не в одном социальном строе. Я давно уже хотел встретиться с советским человеком, чтобы подробно расспросить об этом. Только вы говорите откровенно, без повторения прописных истин. Они всегда пахнут пропагандой…

Мусатай впервые попал в такое положение. Он даже попытался привстать на койке, но боль внизу живота заставила его опустить голову на подушку. Тем не менее он взял себя в руки и вступил в разговор:

— Вот у вас, кажется, король?

— Да, у нас есть король…

Теперь в голосе молодого человека появилась некоторая растерянность. Он отстранился от Мусатая, словно желая рассмотреть его получше.

— Ну, а король — это какая истина? — Мусатай строго посмотрел на разговорчивого врача. — Прописная?

— Да, это общеизвестно…

— А вам известно, что у нас в прошлом тоже был царь?

— Конечно, царизм…

— И как раз полвека назад его не стало… Это тоже прописная истина?

— Безусловно.

— Так как же без учета таких истин вы хотите разобраться в том, что произошло в моей стране за полвека?!

Молодой врач побледнел и поднялся с места. Оглянувшись почему-то на других больных, он постоял еще с минуту, молча кивнул Мусатаю и вышел…

На следующий день с ним заговорила пожилая медсестра. Она совсем плохо понимала по-русски, но, восстановив в памяти запас немецких слов, Мусатай кое-как понял ее. Язык этой страны был похож на немецкий.

— Раньше мы боялись немцев, — говорила она. — О, немцы… Мы их называли гуннами, варварами. Теперь в наших газетах пишут, что настоящие гунны — русские. Какие только ужасы не пишут! Моему единственному сыну исполнилось восемнадцать лет. Неужели он обречен на гибель?..

— Насколько мне не изменяет память, именно нам всегда приходилось выметать из своей страны непрошеных гостей: японцев, французов, англичан — да мало ли кого… — Мусатай приоткрыл ногу. — Вот этот шрам остался у меня от осколка, который попал в меня под самой Москвой. Это в добрых двух тысячах километров от нашей границы. Кто приглашал туда немцев?!

Женщина согласно кивнула головой:

— Да, мы знаем это, и к таким газетам у нас нет веры.

— Разве это не очевидная истина? — Разговаривая с медсестрой, Мусатай продолжал мысленный спор с молодым врачом. — Как и то, что все пятьдесят лет мы призываем к миру!

— У нас уважают советских людей.

— Конечно, большое спасибо вам! — спохватился Мусатай. — За все, что для меня здесь сделали, за теплоту и участие…

— Ну, дело не в этом! — махнула рукой женщина. — Здесь это за деньги. Чем выше плата, тем лучше уход…