Девушка в тюрбане - [169]

Все несколько обескуражены рассказом доктора, но его тут же сменяет тирада штангиста:

— Вы не думаете о смерти? Я думаю о ней постоянно, ночами не сплю. Ведь если человек умирает, то это уже надолго, навеки, от одной этой мысли голова идет кругом. В итоге я теряю форму, ясно вам? Бессонница действует на нервы, истощает организм, он становится подвержен простудам, так и чемпионат может погореть. Ах, как же мы уязвимы, как уязвимы!

Он говорит, что вместе с профессором Кроне устраивает спиритические сеансы: если повыспросить у мертвых, чего тебе опасаться, может, и убережешься от беды. Профессор — величайший медиум, он может вызывать духи даже давным-давно умерших.

— Они с ним разговаривают, и мы все записываем на высокочувствительную аппаратуру, я ее специально для этого приобрел. Так ведь, а, профессор?

Профессор Кроне кивает.

Кому-то приходит в голову мысль провести спиритический сеанс тут же, на месте. Все восторженно хлопают в ладоши, гасят почти весь свет, и медиум садится за отдельный столик. Воцаряется мертвая тишина. Потом профессор, отвернувшись к стене, начинает вопрошать пространство, как будто говорит с кем-то по телефону:

— Да. Плохо слышно.

Остальные сперва вообще ничего не слышат. Но внезапно всем начинает казаться, что откуда-то из камина доносится слабый, надтреснутый голос мертвеца, проведшего в молчании много веков.

Это Баратто, заснувший на диване у камина, начинает отвечать на вопросы профессора. Все ужасно взволнованы, подают профессору знаки, чтоб он продолжал.

— Скажи, о чем ты сейчас думаешь? — вопрошает Кроне.

Спящий что-то бессвязно бормочет, потом говорит, что не может ответить, поскольку его мысли не здесь, а далеко. Профессор спрашивает, где же они, а Баратто отвечает, что время бежит и мысли бегут, и никто не знает — куда.

Профессор просит растолковать ему получше, всем очень интересно, что же происходит у него в голове. Баратто садится на диване и, как сомнамбула ощупывая свои виски, отвечает, что в голове у него пусто, все происходит вовне.

— Где это «вовне»?

Сидящий неподвижно, с закрытыми глазами Баратто объясняет:

— Вовне, в воздухе, носятся фразы, и, когда они залетают в голову, человек может что-то сказать.

— Значит, за все месяцы, что ты молчал, тебе ни одна фраза в голову не залетала? — интересуется доктор.

— Ах, как интересно узнать, что происходит в голове других людей! — восклицает блондинка.

По-прежнему не шелохнувшись, Баратто отвечает ей:

— Фразы приходят и уходят, за ними приходят мысли и тоже уходят. Сначала мы говорим, потом думаем, а потом ничего... Голова — это ничто, все происходит вне нас.

— Слушайте, а вы уверены, что он над нами не издевается? — подает голос штангист. — По-моему, хватит слушать эти бредни.

— Помолчал бы лучше, а то порет чепуху! — возмущенно обрывает его пенсионер. — Если хотите знать, вы просто недоразвитый тип, вот вы кто!

— Это я-то недоразвитый?! — вскидывается штангист. — Дедуля, да вы же меня не знаете! К вашему сведению, я участвовал в двух чемпионатах мира и читал книги по философии. Так ведь, а, профессор?

Профессор кивает, но тут вмешивается блондинка:

— Тихо, прекратите спорить! Не видите — он пробуждается.

Баратто зевает во весь голос, широко открывая рот. Потом поднимается с дивана, ощупывает колено и бормочет под нос:

— Черт, кажется, мениск повредил! — Опять зевает, потягивается, и все видят, что он окончательно проснулся. — Ну, как я говорил? — спрашивает он с улыбкой.

Все аплодируют. С этого дня к Баратто вернулся дар речи.

ЧИТАТЕЛИ КНИГ ВЕЧНО ВИТАЮТ В ОБЛАКАХ

Один молодой человек приехал в Милан и поступил на филологический факультет университета. Ему давно хотелось понять, в чем суть книг, и он надеялся, что это станет ему ясно из лекций по литературе.

Но, слушая солидных профессоров, он ощущал страшную неловкость, потому что ничего в их лекциях не понимал. А еще потому, что окончил техническое училище и, естественно, считался в университете существом низшего порядка по сравнению с выпускниками классических лицеев. В общем, ему то и дело приходилось за себя краснеть.

Иногда, не понимая и десятой доли того, что говорил преподаватель, наш студент вспыхивал до корней волос и выбегал из аудитории. И все искал такую книгу, которая могла бы объяснить ему, о чем говорят книги и лекторы.

Он подружился с четверкой вечных студентов (все они были из Неаполя) и усвоил, что те благодаря своему долгому опыту научились как-то ориентироваться в обстановке. Они любезно согласились, пока наш незадачливый студент не найдет той всеобъемлющей книги, просветить его на этот счет.

По их глубокому убеждению, каждый преподаватель просто делает вид, будто понял все книги по данному предмету, а студентам надо лишь перенять эту манеру.

Студент начал внимательно наблюдать за профессорами, и в конце концов объяснение неаполитанцев показалось ему убедительным. Он пытался во всем им подражать, надеясь, что такое притворство поможет ему сдать хоть один экзамен.

Сперва его пугало обилие книг, которые надо было прочесть к экзаменам, но неаполитанцы и тут надоумили: все читать ни к чему, достаточно из каждой книги выудить какую-нибудь мысль и противопоставить ей мысли из другой книги, показав тем самым, что ты все понимаешь. Более того, совсем не обязательно выискивать эти идеи в самой книге, их вполне можно взять из предисловия, где все разжевано.