Девушка в поезде - [11]

Если ты думаешь, что я не потеряю рассудок, то ошибаешься. С тобой это невозможно.

Я прочитала его сообщения: их были десятки, и они хранились в папке «Настройки». Я выяснила, что ее зовут Анна Бойд и что мой муж в нее влюблен. Он постоянно об этом писал. Писал, что никогда раньше не испытывал такого чувства, что не может дождаться, когда они будут вместе, и что это обязательно случится.

У меня нет слов, чтобы описать, что я чувствовала в тот день, но сейчас в поезде меня захлестывает ярость. Ногти больно впиваются в ладони, в глазах щиплет. Я в бешенстве. Чувство такое, будто у меня что-то отняли. Как она могла? Как могла Джесс так поступить? Да что с ней такое? Разве жизнь их не была чудесной? Я никогда не понимала, как люди могут так беспечно причинять боль другим, следуя зову своего сердца. Кто сказал, что слушать свое сердце хорошо? Это чистой воды эгоизм, стремление все подчинить своим страстям. Меня переполняет ненависть. Если бы я сейчас увидела эту женщину, увидела Джесс, я бы плюнула ей в лицо. Я бы выцарапала ей глаза.

Вечер

На железной дороге какая-то проблема. Электричку до Стоука в 17.56 отменили, и ее пассажиры сейчас едут в моем поезде, так что все сидячие места в вагоне заняты. Мне, к счастью, место нашлось, правда, не у окна, а у прохода, и набившиеся в вагон люди вторгаются в мое личное пространство и то и дело задевают меня за плечо или колено. Я борюсь с желанием встать и с силой отодвинуть их всех назад. Стоявшая весь день жара меня измучила, мне кажется, что я дышу через маску. Все окна открыты, но даже при движении поезда ощущение такое, будто мы заперты в душной металлической камере. Моим легким не хватает кислорода. Меня тошнит.

Перед глазами постоянно прокручивается картина того, что произошло утром в кофейне. Мне кажется, что я по-прежнему нахожусь там и все на меня смотрят.

Я виню в этом Джесс. Я не могла выбросить из головы Джесс и Джейсона, ее поведение и его реакцию, скандал, который неизбежно разразится, когда он узнает, что мир, в котором он жил, рухнул, совсем как мой в свое время. Я шла, погруженная в свои мысли, не замечая ничего вокруг, и машинально толкнула дверь встретившейся по пути кофейни, забыв, что именно сюда часто заглядывают сотрудники «Хантингтон Уайтли», где я раньше работала. Я заметила их слишком поздно и выйти обратно на улицу уже не могла — они смотрели на меня, и их глаза на мгновение расширились. Однако они быстро пришли в себя и, изобразив на губах улыбки, приветственно замахали, приглашая присоединиться. Мартин Майлз с Сашей и Харриет, триумвират неловкости.

— Рейчел! — произнес Мартин, протягивая руки, чтобы заключить меня в объятия.

Я этого не ожидала, и мои руки так и остались висеть по швам, когда он притянул меня к себе. Саша и Харриет улыбнулись, чмокнув воздух и держась на расстоянии.

— Что ты здесь делаешь?

Я долго молчала, глядя в пол, и почувствовала, что начинаю краснеть. Понимая, что только все усложняю, натянуто рассмеялась и ответила:

— Собеседование. Я тут на собеседовании.

— Правда?

Мартин не мог скрыть удивления, а Саша и Харриет кивнули и улыбнулись.

— И что за фирма?

Я не могла вспомнить названия ни одной фирмы по связям с общественностью. Ни одной. И ни одного агентства недвижимости, не говоря уже о том, которому действительно были нужны сотрудники. Я просто стояла, потирая нижнюю губу указательным пальцем и качая головой. Наконец Мартин сам прервал молчание:

— Полная секретность, верно? Да, есть такие фирмы, которые настаивают на конфиденциальности, пока контракт не будет заключен официально.

Это была полная чушь, и он это знал и сказал это, чтобы помочь мне. Все это понимали, но сделали вид, что так оно и есть, и кивнули. Харриет и Саша смотрели мне за спину на дверь, им было неловко, и они не знали, что делать дальше.

— Пойду закажу себе кофе, — сказала я. — Не хочу опаздывать.

Мартин взял меня за локоть и произнес:

— Я очень рад тебя видеть, Рейчел.

Его жалость была почти осязаемой. За последние год-два своей жизни я поняла, насколько это унизительно — вызывать жалость. Раньше я этого не понимала.

Я намеревалась зайти в библиотеку «Холборн» на Теобальдс-роуд, но передумала и направилась в Риджентс-парк. Дошла до самого дальнего его конца, примыкающего к зоопарку, села на скамейку в тени платана, размышляя, чем заполнить время, и прокручивая в голове разговор в кофейне, вспоминала выражение лица Мартина, когда мы прощались.

Наверное, я пробыла там меньше получаса, когда зазвонил мобильник. Это был Том, и он звонил с домашнего телефона. Я представила, как он работает на своем ноутбуке на нашей солнечной кухне, но воспоминания отравляли обстоятельства его новой жизни. Она где-то рядом, готовит чай или кормит девочку, незримо отбрасывая тень на всю его новую жизнь. Я не ответила, и вызов переключился на голосовую почту. Я убрала телефон обратно в сумку и постаралась о нем не думать.

Я не хотела больше его слышать, во всяком случае сегодня; на сегодня и так уже достаточно неприятностей, а время всего пол-одиннадцатого. Я выждала минуты три, потом достала телефон и набрала голосовую почту. Я приготовилась к пытке: теперь мне мучительно больно просто слышать его голос, который раньше при общении со мной был веселым и легким, а теперь только увещевает, утешает или жалеет. Но звонил не он.