Девушка с золотистыми волосами. Часть 1 - [13]

- И... кто он?

- Сын какой-то алкоголички, соседки Анны. Говорят, ушел из дома в шестнадцать лет и все это время жил где-то в лесу. Она узнала его по шляпе, помнила ее с тех далеких времен. Когда стали шляпу осматривать, с обратной стороны, на подкладке, было написано его имя.

- И где он сейчас?

- Анна предложила ему пожить у нее, пока его документы не восстановят. Как ты понимаешь это займет время, а у него ничего нет за душой - ни дома, ни денег, ни родных. Весь забитый, зашуганный, волосы обожжены. Непонятно, что у него там произошло и почему решил вернуться, но думаю... думаем, что и здесь без шторма не обошлось - видимо разрушил его хижину или где он там жил. Вот ему ничего и не оставалось, как выбраться к людям.

- Ты говоришь, он ничего не помнит? Возможно он травмирован? Его кто-то осматривал?

- Его осмотрел сегодня утром один медик. Много всяких ссадин и царапин, но говорит для жизни и здоровья опасности нет, в скором времени все пройдет и... и он сможет продолжать свое путешествие дальше.

На лице Лины выразилось недовольство.

- Джон, надеюсь ты понимаешь, что человек, не помнящий даже своего имени вряд ли может считаться здоровым. Ты говоришь, что он с трудом говорит и всего боится - по мне так его нельзя просто взять и отправить "дальше"!

Джон поморщился. Он уже начинал жалеть, что черт дернул его за язык вообще поднять эту тему перед сестрой.

- Да послушай, все в порядке, я всяких фриков встречал в своей жизни... может выпил немного, может действительно чем-то закинулся. Но теперь все в порядке, через день-два, думаю, придет в себя, опомнится. Зря ты за него беспокоишься, тем более ты его даже не видела...

- Я могла бы на него посмотреть, - произнесла она, не отводя взгляда своих пристальных глаз от брата. - Как ты понимаешь, это не простое любопытство, я психолог, это моя профессия, возможно я чем-то смогу помочь ему!

- Думаю, это временное расстройство, кто знает, что там с ним произошло. - Джон подошел к входной двери. - Я не видел его сегодня, но Фрэнк рассказывал, что он уже даже говорить стал, стал улыбаться. Не беспокойся так, все под контролем, - он улыбнулся и положил руку на плечо Линды. - Впрочем, это твое дело, если хочешь, могу вас познакомить. Единственное, мне бы не очень хотелось, чтобы ты ехала к Анне и к ее двум сынкам, это компания не для тебя...

- Очень жаль, офицер Симмерс, - засмеялась Линда, подавая ему со стула фуражку. - Вы лишаете меня возможности общаться с самыми лучшими представителями мужского пола нашего города.

Джон надел фуражку и с улыбкой приложил руку к козырьку.

- Мэм, давайте вы просто будете делать так, как я говорю.

Линца поцеловала брата в покрытую щетиной щеку и вскоре на дворе снова послышались звуки автомобиля.

VII.

Черное Шевроле свернуло с асфальта на покрытую лужами грунтовую дорогу и медленно поползло вперед. Влажные от многодневного дождя ветви забарабанили по кузову, оставляя листья и мокрые полосы на стеклах.

Фрэнк докурил сигарету и, в этот раз, вопреки своей всегдашней привычке, не выкинул ее из окна, а аккуратно засунул в пепельницу на передней панели. Его взгляд, всегда такой уверенный и самодовольный, как-то нервно переполз на зеркало заднего вида. Там была лишь уходившая вдаль дорога и шевелившиеся, подсвечиваемые красными габаритными огнями, ветви кустов.

Он снова перевел взгляд вперед и снова потянулся за пачкой сигарет. Он был здесь уже не в первый раз, он был здесь уже несколько раз, но каждый раз, делая этот поворот на грунтовку, он по-особому нервничал, ощущая за своей спиной чей-то скрытый, но пристальный взгляд.

Шипевшее от помех радио давило на нервы. Он выключил магнитолу и открыл окно. Шелест кустов и шум колес по песку слабо перекликались с тихо работавшим двигателем. Вдох сигареты полной грудью и синяя струйка дыма вылетела в уже начинавшееся смеркаться пространство. Под колесами громко хрустнула ветка и Фрэнк опять посмотрел в зеркало заднего вида. Опять никого, опять грунт дороги и кусты, эти тянущиеся вдоль дороги плотные кусты.

Вскоре справа появился большой камень и за последним поворотом дорога плавно пошла вверх. Большая лужа, колеса девятнадцатого радиуса без проблем прошли это препятствие, вытаскивая машину на небольшую лужайку, которой оканчивалась дорога. Фрэнк сделал полукруг и заглушил двигатель. Кругом была тишина. Минуту Фрэнк сидел неподвижно и прислушивался: ни ветра, ни шелеста, лишь редкие крики вечерних птиц, да слабые удары по капоту капель, которые слетали с ветвей высоких деревьев. Он отстегнул ремень, достал из бардачка пистолет и плавным движением вынул полный магазин. Пальцы пробежались по латунным гильзам патронов. Старая привычка, от которой он никак не мог избавиться, старая привычка доставать и проверять патроны каждый раз, когда страх одолевал его. Но все было на месте, все было в норме. Фрэнк убрал его в кобуру под курткой, засунул в пепельницу погашенную сигарету и тихо открыл дверь. В лицо пахнуло свежим воздухом и лесной сыростью. Какая-то зябь пробежалась по телу, то ли от холода, то ли от нервного напряжения.

Не закрывая дверь, он отшагнул от машины. Где-то вдалеке слышалось ауканье лесной птицы. Слабо потрескивала остывающий кузов машины, крупные капли от шедшего недавно дождя продолжали слетать с веток и с глухим звуком бить по кузову. Стараясь не замочить джинсы, Фрэнк вышел на траву к дереву и вдохнул полной грудью. Чувствовался запах мокрого леса. Он полез в карман и достал телефон, чтобы посмотреть время. Но телефон не работал. Аккумулятор лежал рядом, в том же кармане, предусмотрительно вынутый заранее. Фрэнк слишком долго работал в полиции и слишком хорошо знал, что даже выключенный телефон мог использоваться для обнаружения местоположения или как микрофон; он знал это, поскольку он сам несколько раз прибегал к этим мерам, ловя преступников. Только теперь все было иным, теперь этим преступником был он... Он, шестидесятидвухлетний Фрэнк Стаймер, полицейский с безукоризненной послужной линией, герой непопулярной войны, отец двоих детей, и дед трех внуков оказался по ту сторону закона, того закона, который он защищал почти всю свою жизнь, рискуя и жертвуя собой! "Но ведь я не делаю ничего того, что не хотят делать они сами, - снова и снова в своих мыслях утешал он самого себя одной и той же логической линией. - Никто никого не заставляет, никто никого не..."