Девушка с делийской окраины - [50]

Глаза Рукмини блеснули, и она с надеждой взглянула на Басанти.

Прошлым вечером, когда Дину привел Басанти в дом, Рукмини несказанно удивилась. Она никак не могла взять в толк, кто ж такая эта Басанти и зачем она заявилась к ним. Ни в деревне, ни здесь Дину не обмолвился о ней ни единым словом. Правда, однажды после очередной ссоры он пригрозил ей, что опять уедет в Дели, а там у него есть женщина. Услыхав про женщину, Рукмини расплакалась. И хотя плакала она долго, утешать ее Дину даже не пытался. Однако прошло несколько дней, и Дину сам предложил Рукмини ехать с ним в Дели: он надеялся, что там ему удастся вылечить жену. По мере того как угасала надежда, неудержимо росло желание иметь ребенка. Поэтому неожиданная встреча с Басанти принесла ему огромную радость: у него есть сын! «Если у Рукмини и не будет ребенка, то у меня все равно есть сын», — думал он, ведя Басанти в свою мазанку. Как только Рукмини увидела за спиной Дину женщину с ребенком, сердце у нее тоскливо заныло. Не зная городских правил — может, так и положено? — она ничем не выдала своих чувств. Однако, видя, как дружески относится к ней Басанти, Рукмини постепенно оттаивала.

— Как только Дину найдет работу, мы с тобой поедем в город, — щебетала Басанти. — Я все покажу тебе: Красный форт, Коннат-плэйс[28]… Там столько народу, столько народу… Бывало, идешь — почти локтями проталкиваешься…

При одном упоминании имени Дину лицо Рукмини сделалось серым.

— Не называй по имени, — сказала она испуганно.

— Кого?

— Его.

— Этого прохвоста? — удивленно произнесла Басанти и звонко расхохоталась.

Щеки у Рукмини покрылись бурыми пятнами, и она поспешно закрыла лицо концом накидки.

— Грех называть мужа по имени.

— Если это грех, называй его на английский манер — дарлинг[29], — со смехом парировала Басанти. — Тетя Шьяма своего мужа всегда так называет — дарлинг. — И, подражая бывшей хозяйке, Басанти произносит: — Тебе еще чапати[30] положить, дарлинг? Скушай еще чапати, дарлинг. Ты почти совсем ничего не съел, дарлинг! — И, не удержавшись, расхохоталась.

Ее болтовне, казалось, не будет конца.

— Когда он найдет работу, мы с тобой купим одинаковые сари, закажем одинаковые кофточки — одного цвета и одного фасона. Ну как? Идет?

Рукмини ее предложение пришлось явно не по душе.

— Потом вместе отправимся гулять по улицам города. Я провезу тебя по всему Дели. Тут я каждый уголок знаю. Покажу тебе Красный форт, Коннат-плэйс, Ворота Индии… Там на каждом шагу мороженое продают. Ты пробовала мороженое?

По-детски раскрыв рот, Рукмини смотрела на Басанти.

— Мы с братом любили на автобусах кататься, — не дождавшись ответа, продолжала Басанти. — Тогда мы еще жили в поселке. А билет никогда не брали — и ни разу не попались. — И, вновь возвращаясь к прежней теме, заговорила, не скрывая своего восхищения: — Потом мы все вместе сфотографируемся. Тут неподалеку в Рамеш-нагаре одно фотоателье есть. Мы сходим как-нибудь туда.

У Басанти было такое чувство, что она начинает жизнь заново, и после перерыва, заполненного взрослыми волнениями и тревогами, к ней снова вернулось детство с его надеждами, радостями и огорчениями.

Но в это самое время вошел Дину, и вместе с ним — суровая правда их теперешнего положения.

А вечером произошло то, о чем Басанти никогда даже и помыслить не могла. Когда, намотавшись по городу, Дину вернулся домой, она заговорила с ним тем же высокомерным тоном, каким до этого говорила с его женой:

— Ты кого же это приволок сюда? Совсем дикарка, ну ничегошеньки не знает. Ее даже за порог выпускать нельзя, заблудится и дороги домой не найдет. Придется, видно, всему учить ее.

Тон ее очень не понравился Дину. Ему показалось, что это она не Рукмини поднимает на смех, а его самого — за то, что у него такая неотесанная жена. И он не сдержался. Когда Басанти еще раз повторила: — Кого же это ты приволок сюда? — Дину закатил ей такую пощечину, что у Басанти зазвенело в голове и она едва устояла на ногах. Ошеломленная, она застыла у входа, потирая рукой сразу загоревшуюся щеку.

— Ну, что встала? Мне, что ли, печь разжигать прикажешь?! — тем временем кричал Дину.

Она недооценила роль Дину в том будущем, о котором, размечтавшись, только что делилась с его женой. Басанти забыла, что она всего лишь одна из двух жен Дину и обязана исполнять любую его прихоть, хотя на руках у нее ребенок и на жизнь себе она сможет заработать сама. Она забыла, что хозяин в доме всегда мужчина, а не женщина.

Басанти долго стояла у двери, погруженная в горькие размышления. Конечно, нельзя сказать, что пощечина развеяла ее мечты и надежды, однако заставила кое над чем серьезно задуматься. Самое удивительное для нее заключалось в том, что, хотя трудности и невзгоды продолжали преследовать ее, ни изменить свой характер, ни расстаться с мечтой она была не в состоянии.

Время шло, а работы Дину так и не нашел, да он не очень-то ее и искал. Несколько дней он потратил на то, чтобы выкупить у Барду свой велосипед. Для этого он занял у Басанти семьдесят рупий из тех денег, которые когда-то дал ей на расходы старик портной. Сезон свадеб давно закончился, а до начала нового оставалось еще больше трех месяцев. Наняться в услужение к кому-нибудь Дину не хотел. Басанти сразу в трех местах договорилась об уборке квартир, однако при одном лишь упоминании о такой работе Дину презрительно морщил нос. Басанти несколько раз говорила ему, чтобы он тоже занялся этим, но в ответ он брезгливо кривил губы.