Девушка с ароматом жасмина - [28]

— Хорошо, я не буду переживать. Так, когда ты собираешься поговорить с ней?

— Я прям кожей чувствую, что этот момент близится, что-то случится, что само приведет к этому разговору.

— Знаешь, Марго считает, что вы разведетесь с Фионой. Да, и не смотри на меня так удивленно. Она уже давно не маленькая, и видит гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

— Она как-то сказала мне, что может быть по отдельности нам с Фионой будет лучше. Я тогда удивился, но понял, что она поймет, если это случится. Это очень важно для меня. Я очень не хочу, что бы мои дети думали, что я променял их на женщину. Это не так. Счастливый отец сможет дать им больше, чем несчастный.

Пришла стюардесса и сказала, что нам придется сесть в Куала-Лумпуре, потому что впереди обширный грозовой фронт длинной в триста километров и больше шестнадцати тысяч метров в высоту. Еще ни один пассажирский лайнер, коим являлся этот самолет, не падал из-за грозового фронта, но спорить с пилотами никто даже не помыслил. Было объявлено штормовое предупреждение. Для апреля это было нормальным явлением. Оказалось, что у Полины был дом в Куала-Лумпуре. Общаясь с одним из пилотов, тем, что был стареньким, второй отказался от карьеры пилота после крушения самолета, в котором летел, я узнал, что у Полины есть недвижимость по всему миру. Дом нам с мамой очень понравился, он был похож на буддийский храм, в нем было очень спокойно. Мы пробыли там почти два дня. Дождь лил такой, что страшно было в окно смотреть. А потом, не пойми откуда выглянуло солнце, тучи разошлись в несколько минут. Даже не верилось, что еще полчаса назад лило так, что я начинал думать, что начался всемирный потоп. Мама звонила в больницу Сиднея, ей сказали, что отец совсем плох, и чтобы мы торопились. Дали разрешение на полет, и мы тут же продолжили путь. Через восемь часов мы были в Сиднее. Так как прилетели мы уже ночью, в больницу нас не пустили, и нам пришлось ждать до утра. В Сиднее у Полины тоже была квартира.

— Слушай, а мне нравится, что у этой девочки много денег, — с улыбкой говорила мама.

Рано утром мы приехали в больницу. Врач сказал, что мы опоздали, он умер час назад. Я не могу сказать, что был сильно огорчен тем, что мы не успели, но был рад тому, что мы провели с мамой столько времени вдвоем. Здесь была его жена и дочери. Мы немного пообщались с ними. Его жена сказала, что отец оставил мне одну картину, позже мне прислали ее, так как сейчас она была на выставке в Германии. На ней была изображена молодая женщина, в ней я узнал маму, я узнал ее взгляд, так она смотрела на меня, взгляд полный любви.

Мы остались в Сиднее на ночь и рано утром следующего дня улетели назад. Я позвонил Полине и рассказал обо всем. Она сказала, что главное то, что произошло у меня внутри. Я простил его.

10

Из Сиднея мы с мамой прилетели в Эдинбург, прямо перед вылетом мне позвонила Фиона и сказала, что Глен упал и сломал руку. Он не был особо расстроен.

— Пап, ты ничего не понимаешь, гипс это круто! — говорил он с гордостью, как будто этот гипс был его трофеем.

— Что же здесь крутого? Тебе же было больно?

— Совсем чуть-чуть, и я не плакал, я же мужчина!

Я очень рад был увидеть детей, я скучал по ним. Марго была совсем взрослой, красила губы и ресницы, но все также обнимала меня, как в детстве. Фиона была очень внимательной и ласковой, чего я совсем не ожидал, она все время прижималась ко мне и пыталась поцеловать. Я ничего к ней не испытывал. Совсем ничего. Теперь я уклонялся от секса, но она была очень настойчивой, купила новое сексуальное белье, и все же изнасиловала меня. Я не мог отказаться, это вызвало бы подозрения. Она заметила мое хорошее настроение, и вообще сказала, что я изменился. Да, теперь я похорошел, сиял и не хотел спать с ней. Я увидел, что она наконец обратила на меня внимание. Ее роман закончился, чувства к тому парню угасли, и она оглянулась по сторонам. Наверно она сопоставила мое к ней отношение и мое внутреннее состояние, и увидела для себя угрозу. Раньше она никогда не думала о том, что я могу уйти от нее. Теперь она начала расспрашивать меня о моей партнерше по сериалу, и о других женщинах из съемочной группы. Я пытался вести себя хорошо, и даже делать несчастный вид, но это у меня не очень хорошо получалось. Полина была и в этом права. Когда-то мы с ней говорили о том, что несчастным быть проще, чем счастливым. Она говорила, что это не так. Чтобы быть несчастными мы тоже прилагаем усилия, нам только кажется, что это происходит само собой. Мы с ней тогда долго спорили по этому поводу. Раньше мне казалось, что быть счастливым очень трудно, и только для этого человек прилагает усилия, а для того, чтобы быть несчастным нет. Но она сказала мне одну волшебную фразу, после которой я подумал, что может она и права. Она сказала:

— Трюк состоит в том, на что человек делает ударение. Мы или делаем себя жалкими, или мы делаем себя сильными. Количество работы одно и то же. Это сказал Карлос Кастанеда. Силы, затраченные на то чтобы быть счастливым, и на то чтобы быть несчастным ОДИНАКОВЫ. Быть несчастным это тоже работа, она только на первый взгляд кажется легкой, попробуй честно страдать, когда ты счастлив. У тебя не получится!