Девушка с ароматом жасмина - [26]

Я вышел на улицу. Полина лежала, растянувшись на всю лавку курилки, и ловила своим веснушчатым носиком весеннее солнце. Я приподнял ее голову, сел на лавку и положил ее себе на колени.

— Ты правда полетишь со мной? — спросил я ее.

— Конечно нет. Ты уже взрослый для няньки. Я сказала это для того, чтобы ты понял, что мое присутствие не изменит твоего отношения к поездке. Тем более с тобой будет мама. А мне как раз надо в Бразилию, после авиакатастрофы моя помощница боится летать. А там полно дел, и сами собой они не решатся. Максимум, что я могу для тебя сделать, это дать самолет. Я летала из Рио в Сидней, это ужасно долго, а с комфортом время проходит быстрее.

Позже я позвонил маме и сказал, что поеду. Она не ожидала этого, и думала, что я откажусь. Утром следующего дня она прилетела в Орлеан. Я принял предложение Полины на счет самолета, и мы с пилотами и стюардессами ждали маму в аэропорту. Специально для нас она наняла двух стюардесс, сама она не любила лишних людей на борту, и прошла специальный курс подготовки для стюардесс, что бы в случае чего знать, что делать. Полина не стала меня провожать, она придумала какую-то отговорку. Но на самом деле, мне кажется, что она не хотела встречаться с моей мамой. Я всегда доверял интуиции Полины, думаю мама увидев нас вместе сразу бы все поняла. Но, как оказалось, Полина для этого ей не понадобилась. Она все прочитала по мне одному.

— Боже! Это не самолет, а настоящий летающий дворец! — сказала мама, войдя в самолет. — Эта твоя подруга очень богатая?

— В общем да.

— А почему она тебя не провожала, раз вы такие близкие друзья?

— У нее много других дел.

— Жаль, я бы хотела с ней познакомиться, — с улыбкой сказала мама. — Ирен рассказывала мне о ней.

Я знал, что Ирен не могла ляпнуть лишнего, но так же знал и свою маму, она была очень проницательной. Нужно срочно менять тему, подумал я.

— Как-нибудь познакомитесь. Расскажи лучше про него, зачем он хочет меня увидеть? И как давно ты возобновила с ним общение?

— Первый раз он позвонил мне девять лет назад, он увидел тебя в том фильме про инопланетян.

— Девять лет! — перебил я ее, — ты общаешься с ним девять лет и ничего мне не говорила?!

— Я знала, что ты разозлишься, но он просил не говорить тебе об этом.

— Почему?

— Ему стыдно за то, что он бросил тебя.

— А сейчас, раз уж помирает, то можно все, так? А он не думал, что у меня не будет желания встречаться с ним?

— Давай я расскажу тебе все, а потом ты будешь ругаться и злиться, в общем-то, ты имеешь на это полное право.

Я махнул рукой, мол давай, рассказывай. Я чувствовал, как во мне снова нарастает злость. Полина взбаламутила эту воду, и я опять плыл не зная куда. Когда я вчера думал об этом, все было как-то далеко и как будто не со мной. Но сейчас я сидел в самолете, который направлялся к человеку, на которого я был очень обижен. Я много раз в юности представлял нашу встречу, но не думал, что она действительно когда-нибудь случится. Все мои сценарии не подходили. Что я ему скажу? Я не знал. Полина сказала, что не обязательно ему что-то говорить, нужно просто послушать, что он мне скажет, ведь я лечу туда не ради него, а ради себя.

— Когда мы с Чарльзом познакомились, — начала рассказывать мама, — мы мгновенно влюбились друг в друга. Это было какое-то сумасшествие. Мы жить не могли друг без друга. Мы поженились через два с половиной месяца после знакомства. Нам все говорили подумать и не спешить. Но мы были так влюблены, что все это казалось пустой тратой времени. Еще через три месяца я забеременела. Когда ты родился, мы впервые столкнулись с трудностями. У нас совершенно не было денег. Я содержала нас пока могла работать, а Чарльз все писал свои картины, и надеялся, что его заметят. Он хорошо рисовал, у него были хорошие техники, и видение света, у него было все, кроме настоящего таланта. Я видела это, но ни разу ему об этом не говорила. Я боялась, что он не поймет, как впоследствии и случилось. Когда я выходила за него замуж, я не знала что такое жить с художником. Я должна была посвятить ему свою жизнь. Люди его профессии не обращают внимания на быт. У нас могло быть совершенно пусто в холодильнике, в квартире мог быть дикий бардак, он не обращал на это внимания. Может и я бы не обращала, но у нас появился ребенок. Когда ты начал ползать, то съел полтюбика масляной краски, которая валялась на полу. Тем вечером, сидя в больнице, я поняла, что так жить нельзя. Я нуждалась в помощи, но он не оказывал мне ее. Он жил своей жизнью, а мы с тобой своей. Он считал, что все это мелочи жизни. В какой-то момент у нас совсем было туго с деньгами, мы не платили за квартиру три месяца, и хозяин в один прекрасный момент просто выселил нас. Я оказалась на улице с годовалым ребенком на руках. Это было последней каплей. Я сказала, что уезжаю к родителям, и если мы с тобой ему дороги, он найдет хоть какую-нибудь работу, и только тогда я вернусь к нему. Через два месяца он приехал с цветами, сказал, что нашел работу и снял квартиру. Мы снова начали жить вместе. Он работал на складе, но писать не переставал. Я честно могу сказать, что он очень старался, но у него ничего не получалось. Его зарплаты хватало на оплату счетов, того же, что оставалось не хватало практически ни на что. Он пытался продавать картины, но их мало кто покупал. Он чувствовал себя невостребованным и начал выпивать. Он пил все больше, а писал все меньше, я видела, как он спивается. Я постоянно говорила ему об этом, но он встречал мои замечания с агрессией. Я не хотела его бросать, потому что ему нужна была помощь, я понимала, что он глубоко несчастен. Мы постоянно ссорились. Однажды вы остались с ним дома одни, он заснул в кресле со стаканом в руке, стакан выпал и разбился, а ты начал играться с ним. Ты тогда сильно порезал руку. Я зашла в квартиру и увидела, что мой ребенок плачет, сидя на полу, весь в крови. Я так тогда испугалась. Это было точкой, я забрала тебя и уехала к родителям. Я подала на развод, а он так и не понял почему. Он не понимал, почему для меня сын был дороже его. Мы развелись, и один друг пригласил его в Сидней. Он уехал. Тридцать лет я ничего о нем не слышала, пока он не позвонил. В Сиднее у него начало что-то получаться, и там он получил пусть небольшое, но признание. Когда он только приехал туда, сразу же встретил девушку, именно такую, которая была ему нужна. Которая посвятила ему свою жизнь, терпела его вечное отсутствие, пьянство, измены, была для него служанкой и нянькой. Она родила ему двоих дочерей. Когда он позвонил мне, у него тогда только обнаружили рак печени. Он начал лечение, важной частью которого был отказ от алкоголя. Он сказал, что когда наконец протрезвел, то увидел, что он сделал со своей жизнью. Он очень сожалел, что не общался с тобой все эти годы. Я говорила ему, что никогда не поздно начать, хотя бы попытаться. Но он никогда не отличался смелостью. Он не мог себя пересилить. Он часто звонил мне, почти каждую неделю, все время расспрашивал о тебе, о твоих успехах, о твоей жизни. Он очень сожалеет, что все так вышло, и хочет попросить у тебя прощения.