Девушка-личинка из тюрьмы мертвых женщин - [4]

— Теперь ты будешь хорошей девочкой? — спросил Страйкер.

Ультрафиолетовые волны прокатывались через меня товарными составами. Позвоночник болел, словно его согнули пополам. Я упала на пол. В мои уши ворвался звук, напоминавший визжавшие тормоза. Вскоре я поняла, что это был мой крик.

— Вот твоя расплата, сучка!

Я лежала и корчилась в судорогах, как рыба на горячем песке. Страйкер выпустил мне на грудь струю мочи, и это еще больше усилило чертовы импульсы. Боль удвоилась.

— Делай, что я тебе приказал.

Иглы, сверла и бритвы терзали меня… Когда мне начало казаться, что из моей головы скоро выпадут глазные яблоки, я сделала это… Присев, как ребенок, посаженный в печь, я обгадилась и съела свое дерьмо до кусочка.

* * *

Корпусом поведенческой сегрегации заправляли дебилы, похожие на Страйкера. Поскольку «личинки» никогда не спали, их заставляли работать круглые сутки. Каждое утро нас отводили в «столовую». О, милый, никакого сходства с Макдональдсом. Нам скармливали месиво, которое в меню называлось «гуляшем» — нарубленное мясо больных свиней и кур, не прошедшее проверку эпидемической станции. Тюрьма получала его с ближайших ферм. Вкуснятина, правда?

Затем нас вели в рабочий блок. Девочек распределяли на поденные работы: уборка помещений, мытье полов и туалетов, очистка выгребных ям и мусорных баков. Во время работы нам удавалось побывать в других корпусах тюрьмы. Несимпатичных «личинок» использовали для медицинских опытов и военных экспериментов. Все эти издевательства объяснялись, скорее, любопытством, чем садизмом. Правительство не знало о «личинках» почти ничего, поэтому ученые проводили исследования, пытаясь найти эффективные способы для нашего уничтожения. К примеру, голод и жажда не убивали «личинок». Мы просто худели до кожи и костей. В тюрьме имелось целое крыло, где сидевшим там «личинкам» не давали пищу месяцами.

В соседнем здании опробовали трансплантаты: в мертвых людей вставляли живые органы — обычно кишки животных и всякую подобную хрень. Ходили слухи, что техникам удалось приживить какой-то женщине две головы. Самым ужасным было стрелковое отделение. Там военные испытывали на «личинках» новые модификации мин и ракет. После проведенных тестов нас отправляли на уборку помещений. Господи! Мы ведрами выносили оттуда кровавую жижу и куски разорванных тел.

Еще имелась эктогенная лаборатория, в которой изучали «половинок»: женщин, частично превратившихся в «личинок» — наполовину мертвых и наполовину живых. Ученые мудрили с их яичниками — препарировали, разбивали молотком… короче, смотрели, как они видоизменялись при радикальных воздействиях. Экспериментаторы варили, морозили и помещали в микроволновку детородные органы несчастных «личинок». Больные уроды! Желая превратить своих жертв во что-нибудь другое, они втыкали им в головы иглы, проводили лоботомию и переливали кровь различных животных. Иногда при виде этого даже у нас, мертвых девушек, выворачивало желудки наизнанку.

После полудня с нами проводили РТ — реабилитационную терапию. Надзиратели загоняли нас в темный зал, где мы по четыре часа в сутки смотрели мерзкие фильмы с реальными убийствами и садомазохистскими наказаниями. Затем шел фотомонтаж с жертвами дорожных аварий и неудачных хирургических операций. Трупы, трупы, трупы… По идее, эти кадры должны были «вылечить» нас — они показывали, к какому концу вела криминальная жизнь. Заодно сеанс РТ считался перерывом в нашей круглосуточной работе. Однажды они показали фильм, в котором группа дебилов, с десятидюймовыми герпесными членами, выстроилась в очередь к какой-то девушке с большим животом. Она была на восьмом месяце беременности. Эти уроды насиловали ее так мерзко и жестоко, что у нее отошли воды, и выкидыш упал прямо на пол. В тот момент я посмотрела на охранников, сидевших у дверей, и увидела, что у половины из них штаны топорщились от возбужденных пенисов. Другая половина занималась мастурбацией. И вот скажи, приятель! Кто из нас нуждался в реабилитации? Они или мы?

Затем нас возвращали в рабочий блок — прямиком в отделение гигиены. Там мы натирали друг друга мочалками, а надзиратели поливали нас из шлангов. Им хотелось, чтобы мы стали скрипуче чистыми перед тем, как начнется забава. Они могли бы установить в наших камерах вращающиеся двери — визитеры входили и выходили, входили и выходили. Первой сменой были ВИПы: большие боссы из правительства, городская администрация, руководители правоохранительной системы, начальники, директора и их заместители. Один твердый член за другим. Затем наступала очередь простых чиновников, законопослушных граждан, охранников и надзирателей. Последние были хуже всего. Казалось, что их набирали из психов и извращенцев. Начиналось прокалывание тел, игры с фекалиями и коллективные минеты. Постепенно лица девушек превращались в «сливочные пироги». Как-то раз одна «личинка» сказала, что откусит любой следующий член, который ей попытаются сунуть в рот. И тогда эти уроды активировали ее генераторы боли, бросив в карцер на всю оставшуюся ночь. Господи, как она кричала! На следующий день нас отвели в медицинское отделение, где каждой девушке на всякий случай вырвали все зубы.