Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера - [8]

Пошли они все на…

4 глава. Эмили

Он захлопывает дверь, и я остаюсь с Ангеликой одна посреди чужой гостиной. Даже выдыхаю от облегчения… В какой-то момент мне казалось, что этот разъяренный сверх всякой меры мужчина, пришибет меня одним ударом кулака. К счастью, он не из тех, кто распускает руки, и все обходится пусть и хлесткими, но словами.

Раскладываю диван, стараясь не разбудить уснувшего ребенка, чищу зубы и, подложив под голову свернутое полотенце, проваливаюсь в глубокий сон.

Не помню, снилось ли мне хоть что-то, только просыпаюсь я от хныканья Ангелики, и, переложив ее на диван подле себя, даю малышке грудь. Молока у меня много, и тем самым хотя бы одной проблемой меньше. Лишь бы не появился несносный грубиян с презрительной улыбочкой на губах…

Впрочем, на часах только девять утра, а, значит, он еще не скоро проснется. Хоть какая-то отсрочка перед новым «забегом»…

Начинаю прокручивать в голове события этой ночи: Мария привезла меня к полицейскому участку около трех часов и познакомила со своей бывшей ученицей, Леной Марш. Они сговорились еще несколько дней назад, и девушка обещала подыграть в нашем маленьком спектакле, если в том появится нужда. Нужда появилась, и потому ее коллега поднял Юлиана с постели в начале пятого, как раз, когда я угомонила разбушевавшуюся Ангелику. Похоже, дочь чувствовала мою нервозность, и отвечала собственными концертами…

Я страшно боялась новой встречи с Юлианом, не ожидая от нее ничего хорошего, однако Лена оказалась хорошим психологом и смогла надавить на правильные точки. Впрочем, я так и не поняла, радоваться мне этому или нет…

Пока что был только страх перед новыми выходками Юлиана. Не выставит ли он меня за дверь сразу же после пробуждения? Захочет ли стать нянькой маленькой Ангелике? Об этом я думала не без ужаса.

Самое сложно из всего, мне предстоящего, — доверить этому типу своего ребенка.

— Опять?! — будит меня презрительный голос, и я понимаю, что задремала. — Прикройся уже, смотреть тошно. — Я натягиваю на себя банный халат, который использовала вместо покрывала, и с опаской гляжу на полуобнаженного парня, вальяжно проследовавшего в сторону кухонного уголка.

На нем только низко сидящие джинсы и подозрительно-довольная улыбка в пол лица.

Что он задумал?

— Выспалась? — обращается он ко мне. И я, слишком взвинченная, а потому неадекватная, ляпаю первое, что приходит в голову:

— На Плутоне есть подземный океан.

Этим я, кажется, застаю Юлиана врасплох, так как он переспрашивает:

— Что, прости, я, кажется, не расслышал?

— На Плутоне есть подземный океан, — повторяю совсем тихо, сетуя на собственную привычку выдавать бессмысленные, казалось бы, факты в момент наивысшего нервного напряжения.

Глаза Юлиана слегка сужаются, фокусируясь на моем лице.

— Ты в принципе-то нормальная? — спрашивает он. — Может, у тебя ку-ку, с головой не в порядке?

Я даже не обижаюсь: Карл постоянно называл меня «маленькой сумасшедшей». Наверное, такая я и есть: кто бы еще в трезвом уме и твердой памяти согласился ввязаться во всю эту канитель с перевоспитанием большого мальчика.

Большого… симпатичного мальчика со скверным характером!

Невольно обращаю внимание на грудные мышцы парня, нахально выставленные на всеобщее обозрение, ну, то есть, на мое индивидуальное обозрение в данном конкретном случае. Никак хочет смутить и прогнать меня из дома…

Не получится — слишком многое для нас с Ангеликой поставлено на карту.

— Согласись, про подземный океан на Плутоне ты, действительно, не знал? — отвечаю вопросом на вопрос. Пора взять себя в руки и перестать трястись…

И Юлиан изгибает губы в язвительной насмешке:

— О да, как я мог упустить такую жизненно важную информацию!

Говоря это, он выглядывает в окно и моментально спадает с лица.

— Черт возьми, — орет он на всю квартиру, — что здесь делают эти полицейские? Они ведь не собираются пасти нас у дома? — и он стискивает кулаки.

— Офицер Марш сказала, что будет контролировать ситуацию, ты должно быть упустил это, — произношу как можно осторожнее, не желая вызвать приступ еще более яростного негодования со стороны парня. И тот, действительно, оборачивается с гневно выпученными глазами:

— Какого, спрашивается, лешего, ты вообще заявила этой бабе, что я отец твоего ребенка?

— осведомляется он с едва сдерживаемым негодованием. — Совсем с катушек слетела? Не нашла другого козла отпущения? — Менторским тоном: — Отвечай, любопытно послушать.

Складывает руки на груди и глядит на меня, не мигая.

Так, как меня там учили… Прокручиваю в голове наставления турбобабуль и произношу:

— Просто они застукали меня спящей в автомобиле с ребенком и начали расспрашивать, кто я и что я, есть ли у меня родственники и все такое прочее… Я запаниковала: кроме тебя, я никого в этом городе не знаю. — Пытаюсь казаться несчастной сироткой, нуждающейся в помощи. — И признайся только, что мне некуда податься, могли бы начаться проблемы из-за Ангелики: сказали бы, что я плохая мать, не способная создать ребенку соответствующие условия жизни и… Ну сам понимаешь, я не могла этого допустить!

— И потому оболгала меня? — негодует молодой человек. — Вон, полюбуйся, — тычет пальцем в окно, — они нас теперь пасут в своем автомобиле? Я на это не подписывался.