Девушка из Берлина. Любовница группенфюрера - [8]

— Вот уж не думал, что разговоры о чьей-то готовящейся смерти вас так обрадуют.

— Что? Я вовсе даже не радуюсь.

— Радуетесь, как ребёнок в Рождественское утро. Посмотрите только, как сияют ваши глаза. Да вы очень рады, что его скоро не станет.

Я отвернулась, стараясь изо всех сил скрыть улыбку, но не смогла. Он был прав; я действительно была очень рада, что в его багажнике находился человек, который поможет мне отомстить за моего брата и ребёнка. Я была почти счастлива. Это было неправильно, в корне неправильно и аморально, с таким нетерпением ждать чьей-то смерти, и мне в какой-то мере было стыдно, но стыдно так, как бывает ребёнку, который втихаря крадёт сладости с верхней полки на кухне, пока родители не видят. Это было неправильно, но сладко до боли в зубах.

Я откинулась на сиденье, уже в открытую улыбаясь группенфюреру Кальтенбруннеру. Он тоже улыбался мне.

— Не думал, что у вас есть такая тёмная сторона, моя дорогая. Но мне это даже нравится. Вы мне нравитесь злой.

— Я не злая. Он это заслужил, вот и всё.

— Да, я тоже всегда так говорю. Мы с вами так похожи; мы — милейшие люди, пока кто-то чего-то не «заслужил».

— Ну, я думаю, что у вас в послужном списке куда больше людей, «заслуживших» это, чем у меня когда-либо будет за всю мою жизнь.

— Не забывайте, что я на семнадцать лет старше вас. И позвольте мне вас уверить, вы начали куда раньше моего. Когда мне был двадцать один год, я был занят с учёбой на юридическом, а не с планами покушения на министра. Вы далеко пойдёте, мой маленький злобный друг.

Группенфюрер Кальтенбруннер снова рассмеялся и завёл машину, а я погрузилась в весьма невесёлые мысли. Я что, и вправду была такой же, как он? Правда стала злой? А что, если он тоже точно также как и я оправдывает все до одного свои поступки тем, что кто-то этого «заслужил?» Я вдруг испугалась этой последней мысли и захотела поскорее оказаться дома, чтобы Генрих сказал мне, что я была хорошей и что оставалась ещё для меня надежда.

Глава 2

Сегодня народ Германии праздновал день рождения фюрера, и начало казаться, что день этот никогда не закончится. Очередной выступающий вот уже более пятнадцати минут нахваливал лидера рейха, и я начала жалеть, что здесь не подавали напитки. Судя по лицу Генриха, сидящего рядом со мной в огромном зале для приёмов, наполненном до отказа военной и политической элитой рейха, он думал о том же. Я слегка толкнула его плечом.

— Как насчёт бокала шампанского, когда всё это кончится? — Я шепнула ему на ухо.

Он хмыкнул.

— Я думал начать с двойной порции виски.

Я едва сдержала смех, а Генрих тем временем наклонился ко мне и тихонько сказал:

— А как насчёт сбежать ото всех незаметно и провести остаток вечера, целуясь в коридоре?

— Штандартенфюрер Фридманн, вы совершенно невозможны!

— Фрау Фридманн, вы правы. Я пойду первым, а ты иди за мной через пару минут. Я буду ждать тебя в холле.

— Хорошо.

Как только он вышел, я постаралась незаметно оглядеться, надеясь, что никто не заметит нашего внезапного исчезновения. Рискованно, конечно, было идти на подобные проделки особенно в такой важный день, но я готова была на возможность получить нагоняй от начальства, если они нас поймают за весьма непатриотичными делами снаружи. Мы только начали возвращаться обратно к тому, какими мы были до трагической смерти моего брата и нашего малыша, оставивших нас обоих в глубоком горе. Мы наконец-то сняли траур и стали потихоньку учиться жить заново, вспомнили, как нужно было смеяться, радоваться жизни, и смотреть в будущее с надеждой. В конце концов, мы были друг у друга, и ничто не смогло бы этого изменить.

Я взглянула на передний ряд, где все они сидели плечом к плечу: рейхсфюрер Гиммлер, министр пропаганды Гёббельс со своей женой, рейхсмаршалл Геринг и сам лидер рейха — Адольф Гитлер. обергруппенфюрер Гейдрих сидел позади них со своей беременной женой. Я вдруг мысленно понадеялась, что потолок рухнет и накроет их всех. И когда я начала желать людям смерти с такой завидной регулярностью? Не так меня родители растили, совсем не так.

Минуту спустя я тихо поднялась и прошла на выход, стараясь привлечь как можно меньше внимания. Когда я проходила по коридору, где Генрих должен был меня ждать, кто-то схватил меня за талию сзади и потянул внутрь одной из ниш в стене с высокой статуей посередине. Это оказался мой муж. Он закрыл нас бархатной портьерой, закрывающей нишу наполовину, развернул меня к себе и прижал к стене, сделав нас абсолютно невидимыми для посторонних глаз.

Я чувствовала себя как школьница, прячущаяся со своим соседом по парте на заднем дворе во время перемены, пока учителя не видят. Меня это вдруг так рассмешило, что я начала хихикать в голос. Генрих тоже начал смеяться, одновременно прижимая палец к губам.

— Тише, нас же услышат!

— Прости, я не могу сдержаться! Мы двое взрослых людей, работающих в Главном Имперском Управлении Безопасности, и что мы делаем на приёме в честь дня рождения нашего главнокомандующего? Целуемся в коридоре, как два подростка!

— Да пошёл он к чёрту, этот главнокомандующий! — Шепнул в ответ Генрих, стараясь не смеяться слишком громко. — Раз уж на то пошло, давай займёмся любовью прямо здесь, просто ему назло!