Девушка и смерть - [65]

Порывшись в ящике стола, я вытащила злосчастную газету, которую почему-то не выбросила, и посмотрела, кто автор статьи. Точно, это самое имя. Вот так и бывает. Совсем недавно он что-то писал, пусть и гадостное, и имел при этом, наверное, какую-то свою цель и планы на будущее, и вдруг раз — и всё. Похоронят и забудут. Разве что вдова будет вспоминать, хотя действительно ли она такая безутешная? Так пишут всегда, даже если женщина была рада-радёшенька избавиться от давно надоевшего супруга. Впрочем, не буду наговаривать того, чего не знаю. Может, их брак был счастливым.

Но долго предаваться мыслям о тщете всего сущего я не стала. Чтобы не оказаться перед Леонардо лгуньей, я действительно серьёзно занялась поисками жилья и через некоторое время нашла. Просмотрев несколько объявлений о сдаче домов и квартир, я остановила свой выбор на меблированной квартире на третьем этаже доходного дома на Пивоварной улице. Квартира была небольшая, всего три комнаты. Довольно просторная гостиная, столовая, за овальным столом которой могло разместиться восемь человек, и спальня с примыкающей к ней туалетной. Что меня особенно радовало, в туалетной имелась большая фаянсовая ванна, а в спальне, после того, как я попросила хозяйку заменить монументальное ложе с балдахином на обычную кровать, передвинула кушетку и вынесла столик с зеркалом в туалетную, оказалось достаточно места для ежедневного экзерсиса. Хозяйка даже любезно согласилась на установку балетного станка. Я внесла аванс, перевезла свои вещи и занялась поисками прислуги, для чего обратилась на биржу труда. Впрочем, приходящая кухарка разыскалась сама и очень быстро, её оставили мне в наследство прежние хозяева квартиры. А вот горничную, миловидную девушку моих лет, мне подобрали на бирже. Её прежний хозяин, приходский священник, недавно умер, отчего она и была вынуждена заняться поисками работы. Рекомендательных писем он него она не представила, поскольку он не успел ей их дать, но на бирже за неё поручились, и я взяла её с испытательным сроком в месяц.

Впервые с давнего детства у меня появились слуги. Разговаривая с горничной, которую звали Карла, я чувствовала некоторую неловкость, ведь моё положение совсем недавно не так уж сильно отличалось от её. Теперь же я была «сеньора», которая отдаёт приказы, платит жалованье, и вообще хозяйка. Впрочем, привыкла я довольно быстро. Жалованье ей я назначила чуть больше обычного, вспомнив, как сама едва сводила концы с концами, а также взялась оплачивать ей форменную одежду и стол.

Праздновать новоселье мне не хотелось, но без гостей я не осталась. Стоило мне устроиться на новом месте, как ко мне повалили визитёры. Открыл эту галерею Энрике, следующим, неожиданно для меня, стал сеньор Эстевели, после пришли отметиться и другие члены труппы и кое-кто из дирекции. Но ими дело не кончилось. Пришёл знакомый мне по юбилею Эстевели антрепренёр, пришли директора двух других оперных театров столицы, с которыми меня связывало даже не шапочное знакомство, а одно-единственное представление где-нибудь по случаю. Пришли и гости из числа зрителей. Иных из них я не помнила в упор, но они уверяли, что имели честь поздравить меня с таким-то и таким-то выступлением и лично вручить цветы. Все визитёры выражали надежду, что будут бывать у меня часто и так же часто видеть меня у себя, чем ставили меня в несколько затруднительное положение. Я не собиралась держать открытый дом, но и прямо сказать об этом своим велеречивым гостям не осмеливалась.

А моя карьера шла в гору. По своей воле, или по воле Леонардо, но меня стали выдвигать на первое место, оттесняя Марселу. «Жозефина» и «Зачарованный лес» стали моими без разговоров, в «Гарсиаде», «Рождественской сказке» и «Замке снов» всё осталось по-прежнему, а вдобавок к этому мне предложили на выбор любую роль в любом балете. После моего гордого заявления, что я не желаю идти по головам, мне, конечно, нужно было отказаться, но я не смогла. Я давно уже мечтала об Анне из «Источника слёз», и вот теперь мне представился шанс осуществить мою мечту. Тем более что Яноша там танцевал Энрике, а Халифа — давно знакомый мне Марио. Нурой была сеньорита Коуту. Эта партия тоже хороша, но Анна была мне ближе. Я не раз и не два представляла себя на месте пленницы, которую любит её пленитель. За время же репетиций я смогла как следует проникнуться чувствами своей героини.

Хотя и тут не обходилось без трудностей. Вот, например, почему Халиф влюбляется в Анну с первого взгляда? Поражён её красотой? Но у него красавиц целый гарем, к чему-чему, а к женской красоте он привык. Поражён её душевными качествами и чистотой, сказал сеньор Флорес. А как это изобразить?

Поскольку меня вводили в уже готовый спектакль, репетиции заняли меньше времени, чем при постановке нового, и я должна была впервые выступить в «Источнике» вскоре после масленицы. Мачадо глядела на меня волком, но пока молчала. Её молчание тревожило меня. Уж лучше бы она говорила или даже делала какие-нибудь гадости, тогда всё было бы понятно. А так мне приходилось только гадать, смирилась ли она или готовит страшную месть. После происшествия на премьере «Жозефины» я бы уже ничему не удивилась.