Девушек старше 35 просим не беспокоиться - [15]
Лёва бездумно смотрел в окно. Футбольный журнал, так и не раскрытый, лежал на столе рядом с опустевшей кофейной чашкой.
Послышались шаркающие шаги. Роза Семеновна вышла в коридор и застыла в дверном проеме с телефонной трубкой в руке. Она всегда повсюду носила с собой телефон. Мало ли что.
Лёва смотрел на нее, улыбающийся и абсолютно спокойный.
– Не поняла, – сказала мама. – Ты почему не на работе?
– Нас сократили, – честно ответил он.
– Как сократили? Всех?! – ужаснулась Роза Семеновна.
Она схватилась одной рукой за сердце, другой, которая с телефоном, за стену. Прошла в кухню и медленно опустилась на стул.
Лёва вздохнул и полез в аптечку. Накапал в рюмку корвалол, в чашку налил воды и поставил все это перед Розой Семеновной на стол.
Она проигнорировала и рюмку, и чашку.
– Объясни, что происходит, – потребовала она дрожащим голосом.
Лёва снова вздохнул.
– Да ничего особо смертельного. Просто с сегодняшнего числа абонентский отдел ликвидирован. Вот и все.
И это была чистая правда. Почти.
Он сказал это. Она выслушала и не умерла. А он так боялся! Смешно.
– Почему ты мне ничего не говорил?
– А что бы это изменило?
Роза Семеновна молчала, осмысливая услышанное.
– Хочешь, я сварю тебе кофе? – спросил Лёва.
Она не ответила, поджав губы и напряженно о чем-то думая. Он пожал плечами и пошел к плите варить себе вторую порцию.
– Принеси из тумбочки телефонную книгу, – велела Роза Семеновна через несколько минут.
Голос ее окреп. Она выпрямилась и приготовилась к бою.
– Зачем? – на всякий случай поинтересовался Лёва.
– Надо, – сварливо заявила мать.
Он снова пожал плечами и перелил кофе в чашку. Потом сходил в коридор и принес телефонную книгу.
Роза Семеновна нашла нужный номер и позвонила.
– Здравствуйте! Будьте добры, пригласите, пожалуйста, Василия Андреевича.
Она прикрыла трубку рукой и откашлялась.
– Алло! Вася? Это Роза. Здравствуй, дорогой… Ага, тыщу лет… Нет, Вася, не все в порядке. Моего Лёву сократили… Конечно, ужас… Да только что!.. Нет, дотянул до последнего…
При этих словах она неодобрительно посмотрела на сына.
Лёва с интересом наблюдал за матерью, помешивая пенку.
– Ты вот что, Васенька… Ты подумай, что можно сделать… Да… Да… Вот именно… Только не затягивай… Ага, и сразу позвони… Жду.
И она выключила телефон.
– Значит так, – сказала Роза Семеновна. – Дядя Вася через час перезвонит. Он выяснит, что там у них есть и перезвонит. Ты с ним встретишься, и вы обо всем договоритесь.
Лёва смотрел на мать и улыбался.
Он слушался ее всю жизнь. Всю жизнь! Целых тридцать семь лет он делал то, что считала нужным она.
Да, она заботилась о нем, оберегала его и защищала – от опасностей, от жизни, от себя самого, наконец. Он был сыт всем этим по горло.
– Чего ты улыбаешься? – подозрительно спросила Роза Семеновна.
– Знаешь, мам, я очень тебя люблю. Правда!
При этих словах она не только не расслабилась, но наоборот – напряглась еще больше.
– Но… Ты только не сердись, но к дяде Васе я не пойду. Ни на встречу, ни на работу.
Конечно же, она рассердилась.
– Почему? – сощурилась Роза Семеновна.
В третий раз за утро Лёва пожал плечами.
– Не хочу, – просто сказал он, решив не врать.
– Ты не можешь так поступить со мной, – голос Розы Семеновны опять задрожал.
– Мам, перестань, – отмахнулся Лёва.
– Я всю жизнь жила для тебя. Я жила твоей жизнью!
– Это я жил твоей жизнью! – отрезал он. – Ты решала, как мне жить и с кем мне жить. Точнее, с кем не жить. И это ты решала, что мне делать, как поступать.
– Ну и разве плохо тебе жилось? А? Я уберегала тебя от ошибок! Где бы ты был сейчас, если бы не я?
– Не знаю, – признался Лёва. – Возможно, я бы уже получил «Оскара» за лучшую мужскую роль. В фильме какого-нибудь великого режиссера.
– Ага, конечно, – саркастически усмехнулась она. – В лучшем случае ты бы сейчас говорил «Кушать подано» в какой-нибудь дыре. А в худшем ты бы тогда вообще не поступил в театральный.
– Может быть, – согласился он. – Но это были бы мои ошибки. Понимаешь? Мои! Я бы тогда знал, на что способен, а на что нет. И спокойно занялся чем-то другим. И не мучился бы столько лет, оттого что упустил свой шанс.
Они помолчали.
– Я всегда считала, что ты слаб. Но ты еще и глуп… – сухо сказала Роза Семеновна, поднимаясь со стула.
Лёва усмехнулся. Он это уже слышал на днях.
– …И ты меня очень разочаровал.
И она вышла из кухни.
Он потер рукой глаза. Ну вот и все. Теперь можно снова пойти поспать.
…
Алла. Жизнь продолжается
Алла повернулась на бок и открыла глаза. Первым, что она увидела, проснувшись, была пара небольших легких кресел, а-ля Чиппендейл, затертых и поцарапанных до невероятия.
«Что же мне с вами сделать, Чип и Дейл?» – подумала она и села на кровати.
Она сидела, болтая в воздухе босыми ногами, и разглядывала эту странную пару.
Предвкушение предстоящего удовольствия уже заполняло ее потихоньку. Она чувствовала, что день будет отличным, несмотря на то, что на улице минус тридцать.
Она жива, здорова. У нее есть дочь, кот и любимое дело, которое еще и кормит. И этого вполне достаточно для счастья.
С таинственными незнакомцами покончено. Больше она не будет такой дурой, чтобы мечтать о нереальных вещах. Ну а поскольку с вычеркиванием таинственных незнакомцев в ее окружении просто не оставалось других мужчин, Алла решительно поставила на личной жизни жирный крест.
«Бармен смешал нам по коктейлю, кинул туда кубики льда и воткнул соломинки. Я поудобнее устроилась на высоком стуле и огляделась. Вдалеке Светка подавала мне непонятные знаки. Я улыбнулась ей и повернулась к Андрею: – Знаете, когда я увидела Вас в первый раз, что называется, живьем… Он вопросительно поднял брови, и я объяснила: – До этого я видела Вас только на фотографиях в альбоме у Маркина. Так вот, когда я Вас увидела, то подумала, что Вас надо сдать в музей, как картину или статую. – Я такой ветхий? Глаза его смеялись.
Многие годы ладно да складно работал маленький коллектив тихой конторы, и вдруг как снег на голову свалилось сокращение. Потеряв работу, каждый из дружной троицы попытался найти себя в новой жизни. Цель все трое выбрали вполне достойную, однако попробуй-ка поймать птицу счастья, если тебе уже за тридцать. Но куда сложнее оказалось уладить дела сердечные…
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.