Девственники в хаки - [84]

Но теперь он с чистой совестью мог сбросить ее со счетов. И ее, и Люси, наивную и нежную Люси, которая научила его любви в обмен на детские стишки. Все это осталось в прошлом, а в будущем его ждали Джоан и родной дом…

«Джоан-дом, Джоан-дом, Джоан-дом!» – пели колеса.

Первая пуля пробила крышу вагона и с яростью атакующего шершня впилась в носок бриггова ботинка, стоявшего на полу рядом с диванчиком. Бригг нахмурился, поскольку не видел потолка и не мог понять, что это вдруг зажужжало и откуда на его ботинке взялась эта дыра. Сначала он решил, что какое-то тропическое насекомое забралось к нему в башмак и теперь прогрызло в нем отверстие, стараясь выбраться на волю. Строго говоря, в этом не было ничего невероятного, поскольку однажды – еще в Пенглине – он шел в парадном строю, а в его ботинке в это время находился случайно попавший туда жук, впопыхах им раздавленный. Жук был размером с крупную мышь, так что не попади он под пальцы Бригга и не погибни, у него были бы все шансы проделать дыру нужного размера и освободиться. Сейчас Бригг решил, что имеет дело с соплеменником того жука.

Но тут с верхних полок, как лавина, обрушились Таскер и Лонтри.

– Пули! – прохрипел Таскер. – Нас обстреливают.

Еще одна пуля со звоном прошила стену вагона и отбила носик висевшего на противоположной стене огнетушителя, который тут же принялся изрыгать во всех направлениях плотную углекислотную пену.

Когда Бригг немного опомнился, то обнаружил, что стоит на карачках на полу. Длинный коридор вагона был сплошь забит многочисленными телами, которые толклись на месте, то и дело сталкиваясь друг с другом, точно овцы в тесном загоне. Бригг быстро надел один ботинок, но тут же снял, бросил на пол рядом со вторым и крепко сжал обеими руками прохладное ложе винтовки. Неподалеку кто-то громко стонал и молился. Из головы состава донесся громкий судорожный вздох, словно локомотив чем-то поперхнулся, потом последовал сильный толчок.

Все, кто был в проходе, повалились на пол и дружно заорали, но их крик утонул в мощном взрыве, раздавшемся где-то впереди, в голове состава. Потом что-то оглушительно и часто забарабанило по крышам и стенам, словно экспресс на полном ходу цеплялся за низкие ветви деревьев. Сбитые с ног солдаты покатились по полу и собрались в кучу у стены. Не успели они подняться, как вагон начал крениться на бок, а его жестяная стена прогнулась, словно соломенная. В довершение всего погас свет, и вокруг стало очень темно.

Бригг в купе чувствовал себя, как внутри огромного барабана: воздух был полон пыли, а во мраке продолжал шипеть и плеваться невидимый огнетушитель. Никто не двигался. Все, кто был в вагоне, оказались навалены друг на друга, словно мертвые в братской могиле. Из темноты доносились только всхлипы и кашель.

Потом – совсем близко – раздалась трескучая пулеметная очередь. Пули крупного калибра попали в крышу передней части вагона и вскрыли ее, как консервную банку.

– Выходите! – заорал кто-то. – Выходите скорей! Они бросают гранаты!

Лежавшие повскакали и в панике ринулись в соседний вагон. Тот так сильно накренился, что из окон были видны темные вершины деревьев. Гражданские пассажиры, которых здесь было полным полно, лежали друг на друге на полу, загромождая коридор. Бригг ничего не мог рассмотреть толком, но слышал стоны и угадывал неуверенные движения раненых. Потом снова раздался скрежет железа, и Бригг понял, что это пули пробивают корпус вагона.

– Ложись! – крикнул он и сам удивился тому, как ясно звучит его голос. – Всем лечь!

Солдаты позади и впереди него поспешно бросились на животы. Сам Бригг упал почему-то на спину и все пытался перевернуться, пока над ним свистели пули и взрывались осколками оконные стекла. Подобное стремление трудно было назвать логичным, и Бригг сам это понимал, но лежать обратившись лицом туда, где проносилась крупнокалиберная смерть, было выше его сил.

Когда ураганный огонь стих, переместившись дальше вдоль состава, наступила такая неестественная, звенящая тишина, что казалось, будто все вокруг убиты. Но это было не так. Слева и справа от себя Бригг уловил чье-то тяжелое, хриплое дыхание. Потом кто-то из пассажиров зажег спичку и поднес ее неверный огонек к лицу мертвой китайской девушки, в глазах которой застыл такой ужас, словно в последний момент она увидела несущуюся к ней смерть. Пуля попала ей в щеку, и кровь покрывала нижнюю часть лица и шею девушки, словно яркий, только что выстиранный платок.

– Погасите свет! – раздался голос Таскера. – Скорее погасите свет!

Бригг приподнялся и увидел, как Таскер бросился к покосившейся двери, чтобы выбить спичку из рук пассажира. Тот громко запричитал, а через мгновение к нему присоединился целый хор испуганных, жалобных голосов.

В дальнем конце коридора громко лопнуло чудом уцелевшее стекло, и по полу со стуком покатилась ручная граната. Проводник, оказавшийся ближе всех к окну, на четвереньках бросился прочь от страшного снаряда, двигаясь по наклонному коридору с проворством расшалившейся обезьянки, но граната взорвалась, и он – уже мертвый – кубарем покатился по вытертой ковровой дорожке. Взрывная волна пронеслась над головой Бригга, словно птица с мощными крыльями.