Девственницы - [8]

Дороти подошла к ним и бесцеремонно пихнула старую даму локтем.

— Почем шары? — спросила она.

— Голубушка! — прошипела старуха, замахиваясь на Дороти перчатками. — Неужели тебя не учили, что надо говорить «извините»?

— Пожалуйста, миссис Спенсер. — Мальчик вручил старухе горшочек узамбарских фиалок. — Вы выиграли приз за самую красивую шляпу!

Старуха улыбнулась, пригладила волосы и ущипнула красивого мальчика за щеку.

— Как приятно видеть, что у некоторых молодых людей еще остались хорошие манеры! Вот у кого вам бы поучиться, молодая особа! — Она взяла фиалки и затерялась в море цветастых платьев и цветочного аромата.

Мальчик весело улыбнулся Дороти:

— Пять пенсов, симпатичные девочки получают право на дополнительный бросок.

Он протянул ладонь — почти такую же большую, как у ее отца. Мужскую руку. Порывшись в карманах, Дороти извлекла монету и передала мальчику. Он достал для нее шесть деревянных шаров. Один упал и покатился по полу. Мальчик поднял его и, задрав рубашку, предложил:

— Клади сюда.

Дороти положила шары в подол его рубашки и принялась по одному метать их, целясь в старую посуду, которая находилась на расстоянии около шести метров от них. Все ее броски оказались удачными, кроме последнего, — фарфоровая миска, хоть и упала, не раскололась. Мальчик поднял миску, поставил ее на полку и, улыбаясь, повернулся к следующей девочке из очереди.

Дороти легла на спину и закрыла глаза. Она медленно кружилась на карусели на детской площадке их жилого квартала. Дождь кончился; бледные лучи солнца приятно грели лицо. Было тихо, только поскрипывали цепи да днище карусели скрежетало о бетонное основание.

Вдруг скрип прекратился.

— Ты говорила, герлскауты — куча дерьма, — сказала Лилли.

— Ну да, так и есть. Ты уверена, что меня не заставят носить форму? — При мысли о темно-синих юбке и блузке с кучей нашивок Дороти передернуло.

— Да, конечно — если твоя мама напишет записку, что вы бедные и вам не на что ее купить.

— А через месяц можно будет провести ночь на дереве вместе со старшими мальчиками-скаутами, да?

Лилли раскрутила карусель и запрыгнула к ней на круг.

— По-моему, это глупо. Торчать на дереве всю ночь в благотворительных целях — да еще в феврале. Там, наверное, ужас как холодно.

— Если не хочешь, можешь не ходить.

— Я-то не пойду. Меня мама не пустит. — Лилли села. — Говорят, мальчишки там валяют дурака. Упиваются пивом, а потом мочатся, не слезая с платформы. В прошлом году устроили состязание, кто дальше плюнет. Прямо как дети!

Дороти села и принялась тормозить ногой, замедляя ход карусели.

— Правда, он самый красивый мальчик из всех, кого мы видели? — спросила она.

— Кто?

Дороти вынула из кармана бумажный пакетик.

— Закладку хочешь?

Дороти сидела на куче физкультурных матов в комнате собраний скаутской хижины и мастерила эмблему — пустельгу — из старого отцовского носка и вороха куриных перьев.

— Дороти Томпсон, где твоя форма? — Миссис Эванс, вожатая отряда, села на табурет под полочкой с аптечкой. Ее синяя пилотка вожатой была приколота к редким седым волосам, могучую грудь украшал целый ряд значков и нашивок.

— Мама говорит, форма нам не по карману, — солгала Дороти. Ей было наплевать, что скажут другие девчонки. Надо только перетерпеть неделю, а там выходные и сидение на дереве.

— Тогда мне нужна записка, — заявила миссис Эванс. — А может, кто-нибудь из вас, девочки, отдаст ей свою старую форму, из которой вы уже выросли?

Дороти вернулась к своей пустельге из носка и мечтам о мальчике с деревенского праздника. Она уже выяснила, что его зовут Крис Тендалл и он учится в школе Девы Марии. Она посмотрела его адрес в телефонном справочнике. Разумеется, он жил в богатом районе — в Палачовом переулке, в большом доме на две семьи. Всю следующую субботу она проторчала там, притворяясь, будто читает газету на стенде рядом с его домом.

Наконец, он вышел, чтобы помыть отцовский «мерседес» бронзового цвета. Младший братишка вылил на него ведро воды, и его мокрые волосы закурчавились, как щенячья шерстка. Тогда он быстро обернулся и улыбнулся ей. Дороти не успела вовремя отвернуться, поэтому она гордо тряхнула головой и заспешила вверх по склону холма — к себе домой.

В следующий раз, когда она сошла со школьного автобуса, он ждал ее у церковной ограды.

Она сидела в столовой, разучивая гаммы, и слушала, как мама беседует через порог с миссис О'Фланнери. Видимо, Лилли не пустят на ночное бдение, хотя миссис Эванс разослала родителям записки, в которых сообщалось, что дети будут под присмотром. Миссис О'Фланнери заявила: она ни за что не позволит своей четырнадцатилетней дочери провести ночь с шайкой сексуально озабоченных мальчишек; она надеется, что миссис Томпсон последует ее примеру. В конце концов, сводить на всю ночь мальчишек и девчонок — значит искушать судьбу. Мама ответила, что подумает, и закрыла дверь.

Дороти закрыла глаза и взмолилась: только бы мама не послушалась совета миссис О'Фланнери! Зря, что ли, она чуть ли не целый месяц мастерила пустельгу из носка? От птичьих перьев ее уже просто тошнит. Ей даже пришлось пришить глупую эмблему к рукаву синего кардигана, который она носила вместо формы.