Девочки - [69]

Услышав, как Тамар ковыряет ключом в замке, он сразу вскочил.

— Мы полчаса назад должны были выйти, — сказал он.

Тамар поглядела на меня, поправила сумочку на плече.

— Извини.

— Ты прекрасно знаешь, во сколько мы уходим, — продолжал он.

— Я же извинилась.

И извинялась она как будто искренне, но тут же автоматически скосила глаза на включенный телевизор. Она быстро отвела взгляд, но я-то знала, что отец это заметил.

— И даже сока не принесла, — сказал он дрожащим от обиды голосом.

Сначала меня подобрала юная парочка. Волосы у девушки были сливочного цвета, рубашка завязана на талии, она то и дело с улыбкой оборачивалась ко мне и протягивала пакетик с фисташками. Целовалась с парнем так, чтобы я видела ее юркий язык.

Раньше я не ездила автостопом, почти ни разу. Я нервничала, не зная, что люди могут подумать о девушке с длинными волосами. Я не знала, насколько возмущенно нужно говорить о войне или что сказать о студентах, которые кидались камнями в полицейских и захва тывали пассажирские самолеты, требуя, чтобы их доставили на Кубу. Я всегда была в стороне от всего этого, словно бы смотрела фильм о жизни, которую, по идее, должна была бы прожить. Но теперь все было по-другому, теперь, когда я ехала на ранчо.

Я прокручивала в голове тот миг, когда Тамар с отцом вернутся с работы и поймут, что я сбежала. До них дойдет не сразу, Тамар, наверное, сообразит быстрее отца. В квартире никого, моих вещей тоже нет. А отец, наверное, позвонит матери, но что они смогут сделать? Как они меня накажут? Они ведь не знают, куда я уехала. Я выскочила за границы их обзора. Даже их беспокойство меня, скорее, радовало, потому что когда-нибудь им придется подумать о том, почему же я сбежала, и тогда полезет на свет мутное чувство вины и им придется прочувствовать его в полной мере, пускай даже и на секунду.

Парочка довезла меня до Вудсайда. Я торчала на парковке возле “Кэл-марта”, пока наконец меня не согласился подвезти дядька в раздолбанном “шевроле”, который вез в Беркли какую-то запчасть от мотоцикла. Когда мы подпрыгивали на ухабах, что-то грохотало в заклеенном скотчем бардачке. За окном мелькали косматые, расплывавшиеся от солнца деревья, вдалеке багряно тянулся залив. Я держала сумочку на коленях. Его звали Клод, он, похоже, стыдился того, насколько это имя с ним не совпадает.

— Матери нравился этот французский актер, — промямлил он.

Клод показушно полистал бумажник, показал фотографии дочери. Пухленькая девочка с обгоревшей переносицей. И немодными кудряшками. Словно почувствовав мою жалость, Клод внезапно выхватил бумажник у меня из рук.

— Девочкам не надо бы вот так ездить, — сказал он.

Он покачал головой, на лице у него дернулась легкая тревога за меня, признание, как мне показалось, того, какая я храбрая. Пора бы уже было понять, что, когда мужчины говорят тебе, что нужно быть поосторожнее, они зачастую имеют в виду черные сцены, которые прокручиваются перед глазами у них самих. Недобрые грезы, заставляющие их виновато желать нам “добраться до дома в целости и сохранности”.

— Хотел бы я жить, как ты, — сказал Клод. — Свободно и легко. Ездить всюду. Но я всю жизнь вкалываю.

Он покосился на меня, потом снова уставился на дорогу. Первый укол тревоги — я уже неплохо выучила кое-какие признаки мужского вожделения. Прокашляться, оценивающе ущипнуть взглядом.

— Вы-то все, наверное, в жизни ни дня не работали, а?

Наверное, он меня дразнил, но я была не совсем в этом уверена. Говорил он с горечью, с колкостью искреннего презрения. Может, мне надо было его испугаться. Взрослый мужик, который понял, что я одна, и теперь считал, что я ему чем-то обязана, — худшее для мужчины чувство. Но я не боялась. Я была неуязвима, меня охватывал дурашливый, непрошибаемый восторг. Я еду на ранчо. Я увижу Сюзанну. Я почти не думала о Клоде как о реальном человеке: он был картонным клоуном, безобидным и смешным.

— Здесь нормально? — спросил Клод.

Он остановился возле университетского городка в Беркли — башня с часами, холмы в ступенчатых террасах. Он выключил зажигание. До меня донесся уличный зной, тягучий шум транспорта.

— Спасибо, — сказала я, взяв сумки.

— Эй, не спеши, — сказал он, когда я начала открывать дверь. — Просто посиди со мной минутку, ладно?

Я вздохнула, но снова повернулась к нему. Над Беркли виднелись сухие холмы, и я вдруг вспомнила, как зимой эти холмы ненадолго становятся зелеными, пышными, влажными. Тогда я еще даже не знала Сюзанну. Я чувствовала, как Клод на меня косится.

— Слушай, — Клод почесал шею, — если тебе нужны деньги…

— Мне не нужны деньги. — Я, совершенно не боясь, дернула плечом — пока, мол, и открыла дверцу. — Еще раз спасибо, — сказала я, — за то, что подвезли.

— Стой. — Он схватил меня за руку.

— Отвали! — Я стряхнула его пальцы как наручник, сказав это с незнакомой мне яростью.

Я захлопнула дверь прямо в его жалкое, брызжущее слюной лицо. Ушла, задыхаясь. Почти хохоча. От тротуара исходил ровный жар, биение резкого солнечного света. От этой стычки меня словно подкинуло повыше, словно в мире для меня вдруг стало больше места.

— Сучка! — крикнул Клод мне вслед, но я даже не оглянулась.