Девочки из варьете - [45]

Уже знакомым путем я достиг верхней площадки пожарной лестницы. Изнутри не доносилось ни звука. Зажав револьвер в зубах, я перелез через ограждение и потянулся к водосточной трубе. Мне удалось крепко ухватиться за неё обеими руками. Мои ноги уперлись в выступ стены, правая рука уцепилась за подоконник.

Вся операция заняла менее пяти секунд. Второй раз за последние часы я влетал в эту комнату, словно выпущенный из пращи камень.

Эдди Силвер не ожидал появления своего главного обидчика, но мгновенно устремился ко мне, когда я ещё катился по полу. Мне удалось опередить его на долю секунды. Я схватил револьвер и, когда он перенес тяжесть своего тела на одну ногу, готовясь другой изуродовать мне лицо, изловчился и рукояткой револьвера нанес ему сильнейший удар по голени. Послышался треск ломающейся кости. Издав звериный вопль, подручный Кафки рухнул на пол. Не мешкая, я вскочил и той же пушкой раздробил ему челюсть. От болевого шока он потерял сознание. Крик застрял у бандита в горле, его рука разжалась, и из неё выпал револьвер. Левой рукой я приподнял его безжизненное тело, а правой продолжал безостановочно наносить удары. Потом я опустил его на пол и некоторое время выжидал. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было мое дыхание.

Дверь в кабинет Кафки была приоткрыта. Набравшись смелости, я протянул руку и открыл её шире. За рабочим столом меня поджидал ещё один человек.

Я прошипел:

— Спокойно! Ни с места!

Человек не двигался. На фоне черно-красной стены его лицо было белым как мел.

Я снова прошептал:

— Не двигаться! Буду стрелять!

Потом вошел в кабинет, направив на сидящего пистолет. Человек продолжал сидеть неподвижно, его руки бессильно свисали по сторонам стула. Я мог не опасаться его — он был мертв.

Я приподнял его подбородок — Дон Малли. Его можно было опознать лишь по густым черным бровям, потому что лицо было изуродовано до неузнаваемости. На груди запеклась кровь, светлая сорочка была порвана в клочья. Наверное, его сердце не выдержало пыток. Ноги Малли были босы, на его руки я смотреть не стал — боялся, что стошнит. Пожалуй, я был наивен, рассчитывая с помощью красноречия убедить Кафку, что могу оказаться ему полезен. Бандит играл по другим правилам.

Внезапно пол словно вздыбился и пришел в соприкосновение с моим лицом. Последнее, что я запомнил, был громкий крик человека, подкравшегося сзади и ударившего меня по голове. Я упал и отключился.

XXI

Под моими сомкнутыми веками прорезалась полоска света, неясное бормотание стало более отчетливым. Я узнал голос Кафки. Следуя инстинкту самосохранения, я старался не шевелить ни единым мускулом, а глаза приоткрыл лишь на самую малость.

Я лежал на спине на небольшом диване, в поле моего зрения попадала лишь часть потолка. Кто-то кашлянул. Завертелось колесо рулетки, и послышался звук катящегося шарика. Похоже, я находился в одном из игорных залов. Чей-то голос произнес:

— Эдди вот-вот загнется, босс. Может, отправить его в больницу?

— Пошел бы он… — зло ответил Кафка. — Где шлюха? Глория Кордей?

— Босс, мы так и не нашли ее. Устроили крутой шмон в Литтл-Виллидже. Были в летнем особняке, коттедже отеле, а после прокола с Йетсом вернулись сюда. В городе ее тоже нет. В их доме одна пьяная полячка.

— А где придурок? Филип Кордей?

— Ещё не появлялся. Джулия ждет его в своей уборной.

Даже сейчас, в полубессознательном состоянии мне было понятно, что я имею дело с двумя соперничающими бандами. Я попробовал мысленно стравить противников друг с другом, но как это сделать, было выше моего разумения.

Снова раздался хриплый голос Кафки:

— Где твоя сестра?

Послышался звук пощечины и женский стон. Я опустил ноги с дивана, принял сидячее положение, и сразу же перед моими глазами возникла гориллообразная фигура Ника Кафки. За его спиной сидела на стуле Фэй Бойл, из уголка её рта стекала струйка крови. Веки девушки опухли от слёз.

— Где Глория Кордей? — спросил Кафка и с размаха ударил меня по лицу тыльной стороной ладони.

Я опрокинулся спиной на диван. Схватив меня за волосы, он начал трясти мою голову из стороны в сторону.

Я сказал:

— Ник, послушай, у меня безнадежное положение, но я хочу жить. Тогда ты поймёшь, что убивать меня не имеет смысла.

Он тяжело дышал. Его грудь вздымалась, а поросячьи глазки, словно буравчики, пытались проникнуть мне в душу.

Повернувшись, он отошел от стола:

— Чего ты хочешь, фраер?

— Скажи, чтобы привели Джулию Дюпрэ.

Некоторое время он злобно разглядывал меня. Потом, кивнув сидевшему за столом бандиту, коротко бросил:

— Приведи ее, Бач.

Дверь захлопнулась. Я сказал:

— Твои подельники, Ник, — сборище недоумков. Один пытался убить меня, а угодил под пулю сам. Его дружок гомик свалился с лестницы, а третьего я в лесу оглушил дубиной. А что с Эдди? Сдох?

Кафка молча крутанул колесо рулетки.

Я знал, что не всё сказанное мною соответствует действительности, но требовалось создать фон для того, что должно было вскоре произойти. Даже если мне удастся выбраться живым из этой передряги, оставались ещё копы, сгоравшие от нетерпения свести со мной счеты. Я проглотил слюну.

— Никак не пойму, Ник, — сказал я, — ведь у Филипа Кордея должен иметься один экземпляр первого завещания. А у тебя — оба экземпляра второго. Тогда для чего тебе его жена?